Она медленно повернула голову ко мне.

— Здравствуйте, доктор, — сухо ответила она.

— Руку, — сказал я и подставил ей тонометр.

Давление, температура — всё было в пределах нормы. А вот пульс… Она явно просто утонула в своих переживаниях, и никакие слова пока действия не возымели. Родители навещают её каждый день, после их визита она вроде бы немного веселее, но едва она остаётся со своими мыслями, как снова начинает погружаться в страдания.

— Спина болит? — спросил я.

— Очень…

Ну да, как раз сейчас боли должны стать заметными. Но они будут ещё сильнее. Тебе придётся пройти ад, девочка. И то, что она будет испытывать такую боль, меня совершенно не радовало, но иного пути у нас с ней нет.

— Это сейчас нормально, — пояснил я. — Тебе с сегодняшнего дня уже начнут лечение спины. Обезболивающее тоже будем давать, но придётся потерпеть.

— Ради чего? — тихо спросила она. — Я всё равно не встану больше. Моя жизнь разрушена и кончена. Не стоит вам со мной нянькаться, — коротко глянула она на меня. — Я этого не заслуживаю.

— Никто с тобой не нянькается, — ответил я. — И уж прости, но я очень дотошный врач, и своих пациентов лечу так, чтобы был максимально положительный результат. И тебя это не обойдёт.

— Я всё равно не встану, — повторила она. — Вы мне просто побоялись сказать, что теперь я навсегда останусь овощем в кровати.

Я протянул руку и коснулся её подбородка. Развернул его к себе.

— Послушай, девочка, ты зачем так рано ставишь на себе крест? — спросил я её, вглядываясь в голубые глаза, в которых появилась оторопь из-за того, что я снова нарушил её личное пространство. И нарушил границы врач-пациент… Она почти не дышала, молча смотрела на меня. Какая она трогательная… И красивая. Нельзя пациенткам быть такими красивыми. Не к добру это. Но ни голосом, ни видом я не выдал своей странной реакции и мыслей в голове… — Никаким овощем ты не будешь, я тебе не лгал об этом. Ты встанешь, я сделаю для этого всё возможное и невозможное, найду лучших врачей для тебя. Только прекрати себя изводить, ты слышишь меня? Ты осталась в этом мире, переживала такую страшную аварию — значит, тебе рано от нас уходить туда, где всем лучше. Не торопись себя заживо хоронить. Твои мышцы не умерли, они способны восстановиться. Это не будет легко и приятно, но ты поправишься и встанешь. Ты мне веришь?

— Д-да… — тихо выдохнула она одними губами.

Я убрал руку и немного отодвинулся.

Ещё немного, и меня понесёт совсем не туда.

Она очень красивая, и даже такая, переломанная и несчастная, странно на меня действует.

Я смотрел на её губы.

Нет, такие контакты себе позволять нельзя. Я и так уже много раз себе позволил с ней лишнего.

— Вот и верь мне, — сказал я ей. — И слушайся. Не надо так сильно плакать. Это подрывает твои силы, нужные на выздоровление. Каждый раз, когда хочется плакать, помни о том, что шансы на выздоровление у тебя очень высокие, нужно только время на это. И силы. Твоё состояние неприятное, но ты тут не одна, за тобой уход хороший, и главное — это временно. Слышишь меня, Лада?

— А зачем вам это надо? — спросила она.

— Что именно?

— Уговаривать меня. Вы же давно вышли за рамки просто моего доктора…

Да, вышел. И умная девочка, конечно, это видит и чувствует. Только объяснения этому у меня нет.

— А на этот вопрос я тебе отвечу после того, как ты станцуешь.

Я встал со своего места и покинул палату, не позволив ей больше задавать мне никаких вопросов.

24. 23.

— Тони, загляни ко мне, — набрал я внутренний номер психиатра клиники. — Нужна твоя консультация.