– А как мать? – сдавшись, спросил Алексей. – Все там же работает? В Научно-экспериментальном хозяйстве? Цветы выращивает?

– Нет. Она давно уже на пенсии, – ровным голосом сказал Лейкин.

– Давно? На пенсии? – Алексей удивился, потому что Анна Валентиновна не показалась ему такой уж старой. На вид он не дал бы ей больше пятидесяти.

– Я что, мало зарабатываю? Мне нужны ее деньги? Ее работа?

– А Викторию Воробьеву ты случайно не знал? – попробовал еще раз Алексей. – Вторую женщину, которую убили?

– Случайно знал, – нехотя ответил Лейкин. И заметил: – А ты еще говоришь, что не связан с полицией! Это же допрос, Леша! Зачем ходишь вокруг да около? Наводящие вопросы задаешь? Обманул ты меня. Я, когда визитку тебе давал, думал, что помочь надо. По-хорошему хотел. А ты обманул. Так вот, ты им скажи: я все равно буду молчать. А с Викой меня Лиля познакомила. Они же были подружки! Странная такая дружба. Никогда этого не понимал. На мой взгляд, ничего общего у них не было. Лиля такая чистая, непорочная. Я искренне ее любил…

Леонидов испугался, что на кухне снова обрушатся кастрюли. Но Лейкин замолчал сам. Тему Виктории Воробьевой он тоже не собирался развивать. Алексей подумал: а не сделал ли я хуже своим вмешательством Барышеву и следствию? Ведь все равно ни черта не понял. Ни икебаны, ни «соэ» этого, ни Кольку Лейкина. Ишь ты, человек! Вверху, значит, небо, а внизу земля.

– Слушай, Коля, а почему ты берешь продавцами девушек с именами цветов?

– Так ты и справки обо мне успел навести, друг детства? Кто у меня работает, как долго?

– Не преувеличивай, мы никогда не дружили. И справок я не наводил. Просто догадался. Раз была Лилия, значит, есть и Роза?

Тут уж Лейкин сам опрокинул на пол поднос с серебряными вазочками. В одной печенье, в другой шоколадные конфеты в ярких фантиках. Нагнулся, собирая их с ковра. Из-под стола глухо сказал:

– Не были никогда друзьями, говоришь? А что ж ты тогда в душу лезешь? По какому праву?

Леонидов нагнулся туда, под стол, и спросил:

– Значит, ты ухаживаешь только за девушками с «цветочными» именами? Правильно я догадался? А прочие тебя не интересуют?

– А твою жену как зовут?

– При чем тут моя жена?

– Что, у тебя нет странностей?

Алексей распрямился, Лейкин тоже вынырнул из-под стола, сжимая в руке печенье. Глядя, как его сильные, гибкие пальцы в серебряных кольцах крошат сдобное тесто, Леонидов поспешно сказал:

– Мою жену зовут Александра. Саша. Понятно? И желтых пакетов у нее нет.

– Каких пакетов? – упавшим голосом спросил Лейкин.

– Тех самых. С подсолнухами.

– Ты икебану-то свою возьмешь? – Лейкин сделал вид, что про подсолнухи не услышал. – Для тебя старался.

– Нет. Она твоя. И, если хочешь, я тут еще пару коряг могу передвинуть.

– Передвинуть? Тебе что, все это не нравится?! – Лейкин обвел взором комнату-грот.

– Нравится. Только мне, Коля, пора. Жена ждет. Дети.

– Дети? А… сколько их у тебя?

– Двое, Коля. Двое.

Лейкин, похоже, обиделся на то, что не оценили его коряги. Алексей тоже слегка разозлился. Ишь, творчеством прикрывается! Денег, значит, ему мало, надо еще и матерью-природой прикрыться! Он, мол, единственный понимает ее красоту! А вот дудки! Не творец он, а делец. А все эти кольца, маникюр, бородка-клякса – чепуха! Антураж, чтобы красиво обставить куплю-продажу.

– Я пришел за книжкой, – сказал Алексей, поднимаясь. – Дай моей жене про икебану почитать.

– А я думал, это предлог, – усмехнулся Лейкин. – Ментовские штучки.

– Последний раз повторяю: в полиции я больше не работаю. Я коммерческий директор фирмы «Алексер». Возьми мою визитку и успокойся. Можешь завтра мне в офис позвонить. Проверить.