5. 5 глава. Любовь

Он другой.

Он родной.

Он ласковый.

Он – мой!

Он не рвет мою футболку, а стягивает ее бережно через голову, позволяя светлым волосам свободно рассыпаться по обнаженным плечам и спине. Расстегивает кнопку на ширинке моих джинс, тянет молнию и медленно спускает их по бедрам вместе с бельем. Я остаюсь перед ним обнаженная и совершенно беззащитная, но мне совсем не страшно. В его руках я в полной безопасности. Он нависает сверху, упираясь кулаками по обе стороны от моей головы, пока я целую его в губы и дрожащими пальцами лихорадочно расстегиваю мужскую рубашку... Мне нравится, что даже дома и в выходной день он носит свои любимые разноцветные рубашки: там такие упрямые и тугие пуговицы, что когда я расстегиваю последнюю, мое желание уже вовсю растекается между бедер вязкой влагой. Я задеваю пальцами его ключицы, скольжу по груди, накрываю ладонью твердый, напряженный пресс, от которого тянется полоска жестких черных волосков. Волосы щекочут пальцы, но я все равно пробираюсь под резинку его домашних штанов и через ткань белья нащупываю наливающийся кровью член, обхватывая его и чувствуя, как под моими пальцами он становится все больше и сильнее. В благодарность мужчина стонет мне в губы и закусывает мочку моего уха, шепча с улыбкой:

– Почему ты сегодня такая нетерпеливая? Неужели уже гормоны расшалились?

– Может быть, – отвечаю я с загадочной улыбкой. Но скорей всего – это просто жажда поскорее ощутить себя живой, настоящей, любимой... собой. В его руках я всегда та, кто я есть на самом деле. Если это не настоящая любовь – то что?

Мужчина еще раз целует мои опухшие губы и, наконец оторвавшись от них, спускается ниже, касаясь губами и языком моей напряженной шеи и ключиц, пока сама я путаюсь пальцами в его вьющихся темных волосах. Я запрокидываю голову, впитывая ощущения, а он продолжает, нежно, медленно и неумолимо... Обхватывает губами один возбужденный сосок, вылизывая, перекатывая между зубами, легонько дуя и снова забирая в рот. Моя грудь покрывается мурашками, я облизываю пересохшие губы, но все равно подставляюсь ему, умоляя не останавливаться. Он проделывает то же самое с другим соском, покусывает его, заставляя меня стонать, скользит сильными пальцами по моим ребрам, пока еще плоскому животу, ягодицам, бедрам... Он выцеловывает мое изнывающее тело, не оставляя без внимания ни сантиметра, покусывает косточки бедер, а потом ныряет головой между ног, вызывая у меня невольный смех:

– Паша, блин, что ты делаешь? Хочешь довести меня до изнеможения, прежде чем...

– Конечно, – улыбается он, не давая мне договорить и явно не собираясь быстро сдаваться, хотя член у него самого давно уже стоит... Это видно даже через штаны, до сих пор только чуть приспущенные с бедер. Но я не спорю с ним и просто послушно откидываюсь обратно на подушку, прогибаясь в пояснице и уже чувствуя кончик его языка на своем клиторе.

Я не знаю, как именно он это делает, но языком Паша всегда творит совершенно безумные вещи. Оказываясь между моих бедер, его язык как будто удлиняется, расширяется, становится таким твердым и одновременно нежным, что у меня окончательно съезжает крыша... Он вылизывает меня без стеснения, вкручивается внутрь упрямой спиралью, смешивая слюну и смазку, ласкает стенки влагалища, давит на клитор... Потом он добавляет к этому безумию два пальца, окончательно добивая меня, одновременно трахая распахнутую щель и втягивая губами клитор, и без того истерзанный уже его лаской... Я цепляюсь пальцами за его плечи, царапая в кровь, обнимаю ногами и кричу, не смущаясь того, что из глаз текут слезы. Обнаженное тело и обнаженные эмоции. Никакого стеснения и только принятие и благодарность...