– Как себя чувствуешь? – первым делом спрашивает он.

– Когда ты рядом – просто идеально, – отвечаю честно.

– Не укачало, пока ехала?

– Неа, – я мотаю головой.

– И не тошнит? – допытывается мужчина, и я смеюсь:

– Неа! Но я ужасно голодная, так что тебе придется меня накормить! И желательно чем-нибудь вкусным и необычным! Что думаешь насчет чипсов со сгущенкой?

Паша – адвокат по уголовным делам, специализируется – вот ирония! – на защите женщин от домашнего насилия: физического, психологического и сексуального. Российские законы не то чтобы на стороне таких женщин: абьюзеры нередко оказываются оправданными, так что работа, которую делает мой любимый мужчина, – это воистину героизм. А отсутствие в России адекватного закона о домашнем насилии и вовсе делает ее узкоспециализированной и сложной.

Мы познакомились два года назад в крупном московском реабилитационном центре-приюте для женщин, пострадавших от домашнего насилия: я делала благотворительный проект (привычное занятие для чиновничьей жены), он – защищал обратившихся за помощью в судах. Общее дело объединило нас, стало началом настоящей, духовной близости...

Только потом появилась физическая близость – мы влюбились. Без ума, без памяти, без оглядки на реальность... Как подростки. А впрочем... Не знаю, как он, но для меня Паша и вправду стал первой настоящей, осознанной любовью. С Давидом у меня никогда не было настоящей близости. Мы построили наши отношения на похоти. Меня притягивали его статусность и разница в возрасте в одиннадцать лет. Его – моя красота и невинность. Все это рассыпалось, как карточный домик. Невинность оказалась растоптана опытом боли и насилия, красота – упрятана в золотую клетку, а статусность превратилась в шантаж и абьюз.

Но – я так до сих пор и не рассказала Паше, что мой муж бьет и насилует меня. Он знает лишь, что я втянута в финансовые махинации и боюсь за жизнь и здоровье двоюродного брата. А теперь... теперь я и вовсе не знаю, что говорить. Нам всем известно, что Давид не может иметь детей, и я не смогу скрывать, что забеременела от другого мужчины.

Паша отлично готовит: он организовывает мне вареные всмятку яйца, тосты с плавленым сыром, овощной салат и вкуснейший...

– Почему не кофе?! – возмущаюсь я искренне, увидев в своей чашке явно что-то другое.

– Это зеленый чай, – объясняет мужчина. – Для беременных это гораздо полезнее.

– Блин, Паша, ну вот что ты за человек, – ворчу я, а сама так и расплываюсь в улыбке, тронутая до глубины души его заботой. – Спасибо, спасибо, – я лезу его поцеловать, но он говорит строго:

– Ешь! – и я послушно и с аппетитом принимаюсь за завтрак.

После еды мы устраиваемся на диване в гостиной, и я кладу голову ему на плечо:

– Что будем делать?

– Точно не избавляться от ребенка, – говорит мужчина твердо.

– Давид не простит мне измену.

– Тем больше шансов на развод!

– Это вряд ли, – я хмыкаю.

– Почему? – удивляется Паша.

Я заглядываю ему в глаза и касаюсь пальцами небритой щеки:

– Я расскажу тебе, только... мы можем сначала...

– Что? – он сводит вместе брови, а я тут же разглаживаю их пальцами:

– Я ужасно хочу тебя... Пожалуйста... – шепчу тихо и припадаю к его губам своими губами. Он нужен мне, как воздух, как вода. Мне жизненно необходимо, чтобы он запечатал своими поцелуями мою вчерашнюю боль, чтобы перекрыл нежными прикосновениями воспоминания о грубых руках мужа, чтобы он ласкал и любил мое тело, чтобы вошел в меня, заменив въевшееся в кожу отвращение горячим, всепоглощающим удовольствием... Паша не вполне понимает, насколько важно то, что сейчас происходит, но не спорит со мной, подхватывая на руки и унося в спальню, на свежие хрустящие простыни.