– Могу позвать жильцов из другой квартиры, – предложила она.

– Пока нет такой необходимости.

– Там, вместе с жёнами, проживают их законные мужья…

Мне пришлось предпринять некоторые усилия, чтобы не рассмеяться.

– А что, мужья могут быть и незаконными? – ради того, чтобы хоть немного снять возникшую напряжённость, полюбопытствовал я.

– Сейчас многие современные люди предпочитают жить в гражданском браке, – слишком серьёзно восприняв мой вопрос, ответила Лихачёва.

– Пожалуй, сможем решить возникшую проблему без их участия! – отмахнулся я.

– Если вы, Павел Николаевич, считаете, что нашего присутствия недостаточно…

Она обратилась ко мне по имени и отчеству с определённой целью: возвысить мою значимость в глазах соседки. Я решил отплатить ей той же монетой.

– Нет, Татьяна Зиновьевна, так не считал и не считаю! – заявил я категоричным тоном, и более мягко уточнил:

– Если при наличии трупа Ивана Никаноровича вы обе осмелитесь войти в комнату и согласитесь его опознать, тогда мы с вами обойдёмся без посторонних мужчин.

Словно по команде, переглянувшись, между собой, очаровательные представительницы прекраснейшей половины человечества в знак согласия утвердительно кивнули своими милыми головками.

– Вот и договорились! – удовлетворённо произнёс я. – А теперь расскажите мне более подробно о вашем соседе.

Они вновь переглянулись.

– Что о нём рассказать? – недоумённо переспросили женщины.

– Мне необходимо иметь о нём наиболее ясное представление, – глубокомысленно пояснил я. – Меня интересует буквально всё.

– Он отпетый негодяй, каких свет не видывал! – взвинчено заявила Лихачёва. – Если действительно умер, то ни грамма не жалко. Туда ему и дорога…

Меня поразило её дерзкое высказывание.

– Характер у него скверный, неуживчивый. Слишком пакостный и злопамятный человек! – без тени смущения добавила Безымянная.

В загадочной глубине её глаз таилось что-то опасное и предупреждающее.

Я широко развёл руками:

– Вас обеих послушать, так он вообще деспот! – вступился я за Ивана Никаноровича, не столько ради справедливости, как из-за элементарной мужской солидарности.

– А он и есть деспот! – запальчиво продолжила Инна Алексеевна. – Постоянно ходит как сыч надутый. Вечно чем-то недоволен…

Не только по интонации голоса, но и по одному их взгляду я понял, что обе женщины его недолюбливали, и при первой же возможности были готовы смешать с дерьмом.

– Наверное, часто пьёт и буянит? – не ради личного интереса, а скорее для проформы, полюбопытствовал я.

– Слишком мягко сказано, – взвинченно проговорила Инна Алексеевна. – Он никогда не бывает трезвым. Напьётся, глазищи вытаращит и ничего не соображает.

Она перевела взгляд на Лихачёву и попросила:

– Подтверди, соседушка. Я ведь права?

– А кто в этом сомневается? – парировала Татьяна – Пьёт беспробудно, но, что самое интересное, всегда при деньгах.

– Много денег? – некорректно, но с определённой заинтересованностью спросил я, учитывая, что для кого-то сто рублей огромная сумма, а для кого и миллиард долларов ничего не значит.

– Нам с вами такие не снились! – почти в один голос ответили женщины.

– Где работает?

– В том-то и дело, что нигде…

– Так не бывает, – возразил я. – Если человек совершенно ничего не делает, то никаких денег у него быть не может. Даже самые опустившиеся бродяги, живущие в подвалах, встают рано утром и ради скудного пропитания роются в мусорных баках.

– Наш сосед не такой, – опять высказалась Инна Алексеевна. – Всегда опрятно одет, да и пьёт только марочные вина или дорогой коньяк. В крайнем случае, водку, но, опять-таки, очень дорогую.