Кира молчала и хрустела пальцами. Потом она спросила:

– А этот Дэн, он какой из себя?

Я описал.

– Это Котэ Дэниел Ферт, сын Дэвида Буковски.

– Вот уж не знал, что у него есть сын.

– Он вообще-то внебрачный сын, но это тот еще секрет. Все знают. Суть не в этом. Как он тебе показался?

– Глуповат немного, чуточку сноб, но в принципе нормальный парень.

– Это твоя большая ошибка. Ферт – очень хитрый и фантастически жестокий сукин сын. Порой он производит впечатление сумасшедшего. Иногда – такого вот наивного паренька. Но все это – маска. Повторяю – он хитрый и жестокий сукин сын. Его папаша устроил ублюдка на работу в мэрию. Формально Дэн занимает там какую-то мелкую должность, но на самом деле они вместе с папочкой проворачивают всякие темные и грязные делишки.

– Какие, к примеру?

– Любые. Не брезгуют ничем. Но куш должен быть достаточно большим. Навар меньше ста тысяч их не интересует. Чем ты их приманил? Нет, ничего не говори, не хочу об этом знать.

– А откуда тебе все это известно?

– Здесь бывают самые разные люди, и не все из них могут держать язык за зубами. Знаешь, как бывает – случайное слово здесь, обрывок фразы там… Имей в виду – я никому об этом не говорила, так что…

– Насчет меня можешь быть уверена. А этот Ферт захаживает сюда?

– Весьма часто. Иногда с папашей, но чаще сам.

– Что ты мне еще можешь сказать о нем?

– Я тебе и так слишком много сказала.

– А ты случайно не знаешь, кто такой Шкипер?

– Только то, что знают все. Может, он и бывает здесь, но уж во всяком случае не представляется как Шкипер. Бобо, тот заходит иногда.

– Один?

– Он один и до ночного горшка не дойдет. Его объем мозга несовместим с жизнью. Животное. Или, вернее, растение. Я неправильно сказала, что он здесь бывает. Здесь бывает его тело. Тело приводят люди. Всегда разные. Один бывает чаще других. Невысокий, но повыше гнома будет. Гладко выбрит. Плечи очень широкие – прям такой, знаешь, квадрат на ножках. Но я его запомнила из-за глаз. Глаза у него такие… живые… Понимаешь, у всех этих парней глаза как у рыб. Ну, вроде как они в Семью вступают и им всем такие глазки выдают, будто спецодежду какую. А у этого не рыбьи глаза. Может, он и есть Шкипер, если верно все, что про него болтают. Слушай, я спать хочу.

– Я тоже.

Но заснули мы еще не скоро.

– Штаны и куртку можешь не возвращать, я все равно не знаю, чьи они. Деньги тоже не возвращай. Вот две банки мази. Мне кажется, что они тебе пригодятся. Я очень рада, что хоть что-то могу для тебя сделать. Но все равно тебе лучше подождать, пока я не вернусь из банка. Это недолго.

– Кира, мне не нужны деньги. Сейчас я пойду в банк и сниму свои сбережения…

– Да сколько там у тебя тех сбережений…

– Почти пять сотен золотом.

– Ого! – Кира была удивлена. – Ни фига себе! Откуда? Юл тебе платит три монеты в неделю. Ты что, по ночам грабишь запоздалых прохожих?

– Ну-у… Когда я… кхм… демобилизовался из армии, то первым делом продал все те висячки, которых мне там надавали. Тогда, сразу после войны, на рынке их еще не было, и я взял хорошую цену. Перевел ассигнации в золото и положил в банк. Вот и все.

– Все равно многовато получается.

– Ну, по правде сказать, перед тем как уйти, я заглянул в полковую бухгалтерию. Нехорошо путешествовать без денег.

Кира с удовольствием засмеялась:

– Вот видишь, я была почти права. Но все равно пять тысяч – это чуть больше, чем пять сотен, согласись.

Я обнял и поцеловал ее.

– Я знаю, знаю, малыш. Знаю и здорово это ценю. Но не возьму этих денег. Ты уговорила меня взять триста монет, но пять тысяч я не возьму. И эти триста я перешлю тебе при первой возможности. Просто пока я не знаю, когда такая возможность представится. Там, куда я направляюсь, возможно, не будет почтамта.