Точнее одну.

Её он им больше не доверит.

Оболтусы!

***

Сначала было хорошо.

Потом очень хорошо!

Под конец просто замечательно!

А потом я не помню.

Странно, да? Вроде и выпили не так много, вроде и закусывали сытно, веселились, танцевали, пили, спорили, флиртовали, пели, снова пили… а потом вдруг срубило так качественно, словно магической кувалдой шандарахнуло.

И вдруг тьма.

Кругом тьма…

Но теплая, мягкая, уютная. Подозрительно знакомая и такая… Шоколадная!

Уже почти зная, что увижу, когда открою глаза, тянула до последнего, но время неумолимо близилось к утру, а в девять я должна быть уже в бюро.

Тьма, ну почему?!

– Ты очень мило притворяешься, чудо, но я слышу каждый твой рваный выдох. Неужели так страшно?

– Не страшно, – ответила тихо, но глаза открывать не спешила, кутаясь в самообман, словно в спасительное одеяло. Ну и в него тоже. – Мне хорошо.

Хмыкнул.

Помолчал.

– Ну хоть кому-то хорошо… Кстати, голова не болит?

– Неа. А должна?

– Ну, учитывая то, сколько вы выпили… Удивлен, что ты вообще так рано проснулась.

– А я и не спала, – возразила, даже не солгав, потому что ту отключку невозможно было назвать сном. Меня просто как будто не было. И вот я появилась. Интересные ощущения, кстати. Неужели именно так ощущается похмелье? Хотя в книгах это описывалось совсем иначе.

Но нет. Ни тошноты, ни головокружения, ни дезориентации, хотя последняя меня и посетила, но ещё в кабаке. Сейчас же я идеально трезва. Аж неловко.

Нет, не за то, что трезва. А за то, что здесь. С ним. Так. Ну как так, а?

Как я здесь оказалась?! Не сама же пришла. На такое в полной отключке даже я не способна!

– Может и не спала, – не стал спорить маг, на чьей груди я так вольготно лежала и даже не пыталась сползти.

Это было бы прямым признанием тому, что я очнулась окончательно и осознаю каждое касание, выдох и биение пульса.

Не своего, естественно.

Его.

Это было так… приятно. Я искренне наслаждалась каждым мгновением.

И тут он всё испортил.

– Чудо, выходи за меня замуж.

– Ну заче-ем? – протянула плаксиво, чувствуя, как мгновенно портится настроение, и сразу сползла с мужчины в сторону, внимательно осмотрелась и, взяв верное направление, попыталась сползти и с кровати.

Не дали.

– Затем, что я тебя… – шумно выдохнул через нос, когда я пожертвовала одеялом, лишь бы отделаться от него и его загребущих рук, и осталась в одном белье, но затеи с побегом не оставила. Так, а где моя одежда?! – Эмилия, что ты делаешь?

– Это экспроприация, – произнесла сурово, старательно кутаясь в покрывало, найденное на кресле, потому что других вещей в поле моего зрения не наблюдалось. Ни моих, ни его. Покосилась на внимательно наблюдающего за мной некроманта, который сел на кровати и скептично изогнул бровь, поняла, что до адекватности нам обоим далеко, насупилась сильнее и закинула мешающийся край покрывала на плечо. – Временная. Вечером верну. Где тут выход?

Спросила я не зря. Спальня была не моей и такой огромной, что окон тут было целых три, как и двери. Нет, я могла бы и каждую проверить, но не хотела выглядеть глупо. Точнее ещё глупее, чем сейчас.

– Значит, опять сбегаешь? – помрачнел Сэверин, откидываясь на высокую резную спинку кровати и складывая руки на груди. При этом одеяло сползло даже ниже талии и явило моему весьма удивленному взору отнюдь не пояс брюк.

И даже не трусы, как можно было надеяться.

Правда и «то самое» не явило, всё-таки до него ещё ползти и ползти (одеялу вниз, а не мне!), но обнаженная полоска кожи там, где я обычно видела на Сэверине брюки, вызвала у меня закономерный и отчасти возмущенный вопрос: