Меня охватила блаженная нега, и я не знала, что было тому причиной – ласки и нежные слова короля, или выпитое вино. Король целовал меня всё жарче, всё требовательнее, и рука его высвободила одну мою грудь из белой пены кружев.

Мужская ладонь коснулась моего соска, и я вздрогнула – таким сильным и ярким оказалось это прикосновение.

- Не бойтесь, Шарлотта, - снова зашептал король. – Я всего лишь поглажу вас здесь… - и он сжал руку, словно пробуя мою грудь на упругость, - вы так красивы… так желанны…

- Подождите, - еле выговорила я, когда он покрутил сосок между двумя пальцами, отчего у меня подкосились колени. – Подождите, ваше величество…

- Что такое? – спросил он, а потом, хотя я ничего не ответила, усмехнулся: – Всё понял. Ваша правда, бокал нам мешает, - он взял у меня из руки бокал, в котором теперь вина было – меньше половины,  я умудрилась расплескать вино и не заметила этого. На узорчатом ковре растекалась темная лужица, но король не обратил на это внимания. – Поставим его на стол, - он поставил бокал и снова притянул меня к себе, - и продолжим то, что так приятно начали.

Но я упёрлась ладонями ему в грудь, удерживая на расстоянии, и зашептала:

- Ваше величество!.. Но мы ведь не одни…

- Не одни? – переспросил он, удивлённо.

- Попросите вашего слугу… уйти… - произнесла я ещё тише.

- Дитриха? – король наконец-то понял, о ком я говорю, и на этот раз рассмеялся. – Зачем его прогонять? Пусть остается. Он всегда со мной, и днём, и ночью. Но вам нечего стесняться, дорогая Шарлотта. Дитрих – всего лишь моя тень. Вам ведь безразлична моя тень?

Я потеряла дар речи, и не смогла даже кивнуть.

Это существо останется в спальне на всю ночь? Когда я и король… когда мы…

- Не бойтесь, - в очередной раз успокоил меня муж, целуя мою руку. – Чтобы вы успокоились совсем, я начну первый.

- Начнёте? – пробормотала я, боясь смотреть на телохранителя.

- Дитрих, раздень меня, - приказал король, отходя на середину комнаты.

Приказ был отдан, и телохранитель послушно скользнул к своему господину. Король чуть развел руки в стороны, чтобы слуге было удобно снимать с него камзол, и Дитрих расстегнул золотые пуговицы, развязал шейный платок и снял с его величества камзол.

Затем наступила очередь рубашки – шелковой, такой же белой, как моё платье. Телохранитель распустил завязки на рукавах, расстегнул пуговицу на вороте, а потом осторожно снял рубашку с короля, и теперь его величество Вильхельм стоял посреди комнаты голый до пояса.

Я смогла во всех подробностях рассмотреть прекрасный мужской торс – с выпуклыми пластинами мышц, с широкими плечами и поджарым животом, по которому сбегала за поясной ремень дорожка волос.

А телохранитель уже расстёгивал пряжку, освобождая хозяина от штанов, а затем и от сапог.

Вскоре мой муж стоял передо мной совершенно голый, и совершенно не стесняясь своей наготы. У меня полыхали щёки и, дрожали колени и… ещё кое-где разгорался огонь. Внизу живота сладко тянуло, и я украдкой посматривала на мужское достоинство короля, оценивая его внешний вид.

Выглядело впечатляюще, и по сравнению со статуями в парке король выигрывал по всем пунктам. Я скользнула взглядом по мощным ровным ногам, а когда король повернулся, чтобы Дитриху удобнее было стащить с него сапоги, смогла оценить круглые, как половинки апельсина, ягодицы.

Не удержавшись, я облизнула пересохшие губы, и в тот же самый момент телохранитель поднял голову и посмотрел на меня в упор. Его смуглое лицо потемнело, а я замерла, как застигнутая на месте преступления.