Но я не торопилась разделять его веселье.

- А вы, ваше величество, не считаете, что эти досадные случайности из-за меня? – спросила я немного резко.

- Да что вы, Шарлотта, - изумился он. – Кто может заподозрить вас? Вы – образчик чистоты и учтивости. Я понял это сразу, как вас увидел.

- Дитрих был в комнате вместе с нами, - сказала я немного невпопад, смущенная той оценкой, которую он мне дал.

Вот как бывает – один человек посмотрел и уверился, что я чистая и прекрасная, а другой – что у меня глаза шлюхи.

- Это я ему приказал, - сказал король. – Вы уж простите, Шарлотта, но я знаю, что моя матушка – не самая приятная женщина. Я должен был увериться, что она вас не обидит.

«Что она меня не отравит, может быть?», - подумала я, но не сказала этого вслух.

Как не спросила и о том, было ли приказано Дитриху поливать королеву, как капусту в огороде, если она выйдет за рамки приличий. Признаться, я была немного разочарована, узнав, что это мой жених велел своей тени следить, а не сам Дитрих проявил желание присмотреть за мной. Да, меня не касаются отношения хозяина и слуги. Пусть король разбирается с колдовской тварью, а я буду в стороне…

Мы вышли в сад через крохотную потайную дверцу, и король вздохнул полной грудью.

- Ну вот, теперь мы можем побыть одни хоть немного, - сказал он, увлекая меня в тень вишневых деревьев, на которых уже набухли нежно-розовые бутоны.  

Но как мы могли быть одни, если сразу же среди деревьев замаячила чёрная фигура Дитриха?

Король прижал меня к стволу вишни и принялся целовать, но я всё время видела через его плечо мрачное лицо телохранителя. Ему явно не нравились нежности короля. А если он навредит своему хозяину так же, как вредил королеве-матери? И даже ещё хуже?..

- Вы не боитесь, что однажды ваш телохранитель сделает что-нибудь… против вас? – спросила я, осторожно уклоняясь от пылких поцелуев жениха.

- Кто? Дитрих? – удивился король, переставая меня целовать, но не выпуская меня из объятий. – Не волнуйтесь, моя красавица. Он полностью подчинен нашей семье, и не смеет ничего замышлять. Эти твари не вредят своим хозяевам, таков закон.

- Кто установил этот закон? – спросила я, косясь на телохранителя, который прислонился плечом к дереву и скрестил руки на груди, наблюдая за нами исподлобья. – И почему вы говорите о нём с таким пренебрежением?   

- Это закон самой жизни, - ответил его величество беззаботно, накручивая на палец мои локоны. – А относиться к Дитриху, как к человеку… Но он ведь не человек. Он должен быть благодарен, что живет, и что мой дед не сделал с ним то, что делают с колдовскими тварями.

- А что с ними делают? – спросила я, затаившись.

- Уничтожают, - пожал плечами король. – Сжигают, замуровывают в подземельях…

Я вздрогнула, а король продолжал как ни в чем не бывало:

- Они бессмертны, эти твари. Живут вечно, если их не убить. Только зачем убивать? Он полезен и предан. Пусть таким и остается для нашей семьи. Если вы захотите чего-нибудь – дайте ему знать. Я велел, чтобы он выполнял любое ваше желание. Ведь теперь вы – часть моей семьи, - он понизил голос и взял меня за подбородок, поворачивая моё лицо к себе. – А теперь я не желаю разговаривать о моём телохранителе. Я желаю целовать вас, Шарлотта. И знайте, что я жду нашей свадьбы, считая дни… Жду, когда вы станете моей…

- И я тоже, ваше величество… - прошептала я, прежде чем он припал к моим губам в страстном поцелуе.

Сегодня была помолвка, а через три дня уже устроили свадьбу. И хотя тётушка ворчала, что так торопиться – это почти неприлично, королевская семья настаивала на скором бракосочетании.