Заканчивая уборку, я расставила на черной блестящей поверхности джакузи шампунь, бальзам и гель для душа. Все надписи на иностранном – на русском ни слова. Не удержавшись, открыла одну бутылочку и вдохнула. Аромат оказался очень приятным: терпкость мускатного ореха и лаванды. Дорогим, как и всё в доме Яна.

Как ни крути, а у Соколовского отменный вкус. Запах, который он для себя выбирает, цвет одежды, в которой ходит – все это будто создано для него.

Присев на краешек ванны, я поставила бутыле́к с гелем для душа на место и посмотрела на свое отражение в огромном, во всю стену, зеркале. Вдруг подумалось, что, наверное, у Яна есть женщина. И, вероятно, не одна. И она бы могла родить ему наследника. Какая женщина откажется быть матерью сына миллиардера Яна Соколовского?! Но он прицепился к Артёму. Почему? Как ни пыталась понять Яна, у меня не выходило.

Вдруг из комнаты раздался звон.

– Ой, – последовал за ним возглас сына.

Я выскочила из ванной и увидела его, стоящего возле раскрытого стеклянного шкафа, где Соколовский хранил книги, несколько фотографий в рамках и миниатюры ретро-машин… Одна из которых, красная, валялась на полу разбитая.

– Мам, я только посмотреть хотел, – виновато произнес Артём. – Я не хотел её разбивать, честно-честно.

Я подошла к сыну и, присев, подняла осколки. Склеить тут не получится. Машинка была из фарфора или чего-то вроде этого. Хрупкая. И дорогая, возможно, выпущенная всего в нескольких экземплярах.

– Что здесь происходит? – В комнату влетела Дарина.

Тут же оценив произошедшее, гневно посмотрела на Артема.

– Разве тебе не говорили, что трогать вещи хозяина – запрещено?! – накинулась она на него.

В глазах сына появились слезы. Он опустил голову и всхлипнул.

– Не смей поднимать голос на моего ребенка! – Я тут же встала между горничной и Артемом. Заслонила его собой.

– А тебе вообще слово не давали, – мерзко скривилась она.

– Это я разбила машину, – заявила, не спуская с напыщенной гадюки решительного взгляда. – Убиралась в шкафу и случайно задела. Думаю, хозяин переживет.

– Это не тебе решать, – фыркнула она. – Я сообщу Яну Владимировичу о случившемся.

– Да пожалуйста, хоть сейчас. – Я махнула рукой на дверь.

Дарина сжала и без того тонкие губы и вышла из комнаты.

– Мам, я не хотел.

Повернулась и присела перед сыном на корточки. Обхватила его личико ладонями и прошептала:

– Ничего страшного не случилось. Дядя Ян не обеднеет, лишившись одной машинки. У него в гараже видел сколько ещё стоит?

Попытка пошутить сыном оценена не была, он заплакал еще сильнее.

– Теперь тебя будут ругать. Я скажу ему, что это я её разбил.

– Ты мой маленький мужчина. – Обняла сына, погладила по спинке. – Не плачь. Я сама поговорю с дядей Яном.

Вся эта ситуация вызывала у меня одно чувство – возмущение. То есть своему сыну этот индюк с миллиардами на счетах не считает возможным подарить игрушку на праздник, а сам расставил в своей спальне машинки. Машинки, блин! В детстве точно не наигрался.

В спальню снова приперлась Дарина.

– Ян Владимирович приехал домой и желает видеть вас в кабинете.

Я обернулась на нее. Ухмыляется, нажаловаться уже успела. Ну, день прошел не зря. У таких, как она, девиз по жизни один: «у меня сегодня радость – я кому-то сделал гадость».

– Иди в свою комнату, Тём, – попросила я сына, поднимаясь с корточек.

– Я с тобой пойду, – заупрямился сын.

– Нет, малыш, иди в комнату. Я быстро поговорю с дядей Яном и вернусь.

– Он будет тебя ругать?

– Пусть только попробует! – Я щелкнула сына по носу и подмигнула.