– Это просто убийство. Мне даже жаль, что у нас на ужин лосось на гриле.

– О, я люблю рыбу.

Еда кажется вполне безопасной темой для разговора. нужно сохраниться перед следующей репликой.

– Сколько времени нужно твоему брату, чтобы покорить девушку?

Каетано хмыкает и качает головой:

– У этого вопроса явно есть корыстный подтекст.

– Разумеется! Ты раздразнил меня лососем, и я действительно хочу пить. И мне холодно! Почему в вашем доме такой могильный холод? Вы что, помешаны на вечной молодости кожи?

Каетано издает мягкий смешок. Еще одна новинка.

– Холодно только здесь. Таковы пожелания дизайнера, для сохранности арт-объектов.

Я осторожно кошусь на черную вазу на стеклянном постаменте: из нее во все стороны торчат сухие черные ветки.

– Мне тоже не нравится, – хмыкает Каетано.

– Я не…

– Все нормально, это действительно убожество.

– Карла будет в восторге.

– Но ты не Карла.

– Да, у нас совершенно разные вкусы. Но это не мешает нам быть лучшими подругами.

– Ты очень любишь своих друзей.

Я предостерегающе кошусь на Каетано: даже не начинай.

– Нас многое связывает.

В том числе и одно убийство.

Я снова поеживаюсь, когда мы заходим в огромную черно-белую кухню. Глянцевые фасады сияют чистотой на закатном солнце, которое льется через стеклянные двери. Мне нравится, что я вижу во дворе признаки жизни: ужин пройдет там, значит, я не умру от обморожения.

Каетано достает из большого холодильника графин домашнего лимонада. Я смотрю, как он мягко, почти лениво перемещается по кухне, достает бокалы и заполняет их льдом. Здесь совсем не чувствуется рука хозяйки. Кухня выглядит стерильной, как операционная. Я поеживаюсь в миллионный раз.

Каетано, подхватывает наполненные бокалы и останавливается передо мной.

– Холодно, – признаюсь я, – люблю тепло. Выйдем на улицу?

– Конечно, – кивает он.

Я толкаю дверь и выскакиваю из этой морозилки в теплый влажный вечер.

– Ух ты, а здесь красиво! Думала, у вас все лужайки пустые и колючие.

– Все, которые видны со стороны главного входа, – отзывается Каетано. Стол накрыт белой скатертью и сервирован на четверых. Куча тарелок и приборов. Мне нужно сесть поближе к Карле, чтобы во всем этом разобраться. Нас приветствует повар в стильном черном кителе. Он делает заготовки на летней кухне: нарезает овощи, смешивает ингредиенты для соуса, подготавливает гриль.

Кухня выполнена в белом мраморе, почти сливается с домом, если смотреть прямо. Здесь нет цветов, ни единого яркого пятнышка. Скромные кипарисы, подстриженные по линейке, и молодые апельсиновые деревья высажены лишь для эстетики и небольшой тени, не для души. Но все равно они придают лужайке уюта. Я снимаю босоножки и блаженно улыбаюсь, тут трава гораздо мягче.

– Можно? – уточняю на всякий случай. Каетано обводит меня взглядом с головы до босых ног. Я стала ниже на десять сантиметров. Дышала бы ему в грудь, стой мы рядом.

– Не спрашивай, ты можешь делать все что хочешь.

Довольно улыбаюсь и спускаюсь к прямоугольной чаше бассейна. Выложенный черной плиткой, он выглядит мистически и загадочно. В нем, как в зеркале, отражаются небо и деревья, а из-за светло-серой плитки вокруг кажется, будто бассейн парит над землей.

Он приведет Карлу в восторг. Так и вижу ее на этом белом шезлонге в алом бикини и шляпе с широкими полями. Я бы искупалась. Сажусь на корточки, чтобы коснуться прохладной воды. Идеально.

– Так смотришь, будто хочешь прыгнуть, – говорит Каетано.

– Не волнуйся. Я обещала вести себя прилично, сегодня вечер Карлы.

– Это и твой вечер, Ноа, – тут же возражает Каетано.