Фабиан открывает рот, чтобы ответить, но так и не делает этого. Увлекается кем-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Карлу, сосредоточенно отбивающую ритм каблуком в ожидании своего кофе. Ее явно что-то раздосадовало, потому что молодой бариста впервые остается без улыбки и чаевых. Она так торопится выплеснуть свое разочарование, что даже не кокетничает, столкнувшись с приветствием Фабиана.

– Я не понимаю, вышел новый роман, где главный бэдбой зачитывается Джейн Остин, а я не в курсе?! В нашей библиотеке – почти полмиллиона книг и ни одной «Гордости и предубеждения»! Или ее дочитывают новые фанаты «После»14?! Мне нужна эта книга, черт возьми черт! Я хочу обсуждать положение женщины в обществе сквозь века! – Карла грациозно вскидывает руку, словно расправляя невидимый плакат. – Приставка к мужчине или самостоятельная личность? Прекраснейшая или сильнейшая половина человечества?

– Полагаю, если скажу, что Бог создал женщину из мужского ребра, меня сожгут в огне осуждения? – полушутливо спрашивает Фабиан. Я фыркаю, Карла приподнимает одну бровь.

– Ты совершенно прав.

– Тогда лучше скажу, что в доме моих родителей есть библиотека. И Джейн Остин представлена в ней на двух языках.

Карла склоняет голову и прикусывает пухлую алую губку. Взгляд Фабиана неминуемо устремляется к ней. Я прячу улыбку. Его симпатия слишком очевидна. Он проще. Не прячет эмоции, как это делает Каетано.

Между ними устанавливается сильный зрительный контакт. Кто отведет глаза, тот проиграл. Молчание затягивается. По моим подсчетам Фабиан уже должен был пригласить Карлу пошуршать страницами, но он этого не делает. Будто выжидает. В таком случае этот разговор так и затухнет: Карла никогда не сделает первый шаг, я же знаю свою подругу. Она прищуривается, не может понять почему Фабиан молчит. Напряжение становится почти материальным. Мне хочется пнуть Фабиана! Сейчас идеальный момент, а он им не пользуется! Самолюбие Карлы этого просто не перенесет. Когда ее нижняя губа предательски вздрагивает, Фабиан будто приходит в себя, откашливается и говорит:

– Хочешь прийти почитать?

Широты улыбки, которая расцветает на лице Карлы, хватило бы, чтобы объять целый мир. Но она мгновенно берет себя в руки и отвечает:

– Мы почти не знакомы, а ты зовешь меня к себе домой?

Фабиан снова улыбается. Он понял правила этой игры.

– Каковы твои условия, сеньорита? Тебе нужна книга, мне – время с тобой.

– Мы придем вдвоем. Я и Эл, – на одном дыхании выдает Карла. Улыбка тут же сползает с моего рта. Какого черта? –Ты, насколько мне известно, тоже идешь «плюс один». Так что мы можем провести время вчетвером.

Фабиан подносит к губам стакан кофе. Карла смотрит на его кадык, я – на руки. Руки Каетано с нитями вен.

– Я заберу вас в семь. В пятницу.

– В шесть в четверг, – отрезает Карла. Последнее слово всегда остается за ней.

– Это не двойное свидание! – решительно сообщаю я Ною в отражении зеркала. – Не свидание, ясно?

Синий сарафан на пуговках выглядит достаточно дружелюбно. Аккуратный вырез ни на что не намекает. Карла попросила одеться поприличнее, так что я застегиваю ремешки тех самых серебристых босоножек.

Стаскиваю резинку, и золотистые волны рассыпаются по плечам. Смотрю на них с минуту, а потом повязываю темно-синей лентой. Бриллиантовый камушек на шее и немного туши для ресниц. Карла все равно захочет внести в мой макияж коррективы, она ясно дала это понять, отправив фото бардака в своей спальне.

Смутное очертание Ноя в отражении зеркала горделиво вскидывает подбородок. Ровно в пять часов спускаюсь на первый этаж, залитый ярким послеобеденным солнышком. За кухонным столом, постукивая по нему аккуратно подпиленными ногтями, восседает Люция. Перед ней дымится в чашке кофе крепкий, как характер моей сеньоры. Она в курсе нашего вечернего мероприятия и готовится выступить с обязательной нотацией. А это значит, она намерена бдеть и ожидать моего возвращения на этом самом месте ровно в одиннадцать часов.