Ее слова — ​​точные, злые. Она знает, куда ткнуть. Знает мою гордость.

— Теперь только один выход, — продолжает она, и в ее голосе слышится торжество, которое она тщетно пытается скрыть. — Сохранить достоинство. Сейчас же отменить этот банкет. Сказать всем, что свадьба не состоялась. Иначе… — она делает многозначительную паузу, — иначе все будут над тобой смеяться. Все. Когда ты убежала, уже многие хихикали. Ты же не хочешь быть посмешищем, Боженька? Ты же сильная.

«Сильная». Она произносит это слово с таким ядом. Она хочет, чтобы я сломалась. Чтобы отказалась от Павла. Чтобы уступила ей дорогу. Ярость, горячая и слепая, поднимается во мне, смывая слезы, сжигая стыд. Она думает, я сдамся? Думает, я отдам ей то, что завоевала?

Я резко проворачиваю защелку. Дверь кабинки с грохотом распахивается. Алиса отскакивает, едва не теряя равновесие. На ее лице – маска наигранного испуга и сочувствия, но в глазах – холодное любопытство и… да, злорадство.

— Ни за что! — рявкаю я, выходя к ней. Каблуки гулко цокают по кафельному полу, эхо разносится по пустой уборной. — Никогда! Ты слышишь, Алиса?! Я не отменю свадьбу! Я не откажусь от Павла! Это МОЙ муж! МОЙ! И ты… — я тычу пальцем ей в лицо, — ты никогда не получишь того, что получила я! Никогда! Я НЕ ОТМЕНЮ СВАДЬБУ! ЭТО МОЯ СВАДЬБА! МОЙ МУЖ!

Алиса поджимает губы, ее глаза сужаются. Фальшивое сочувствие исчезает, сменяясь злобой и завистью. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент тяжелая дверь в уборную скрипнула.

В проеме, залитый светом из коридора, стоит Павел. Он опирается о косяк, руки в карманах брюк. На его лице – ни тени беспокойства, ни извинений. Только привычная усталость и… едва уловимая усмешка в уголках губ.

— А я рад, что ты не стала заводить истерику, Божена, — говорит он спокойно, его голос гулко звучит в кафельном пространстве. — Разумно. — Его взгляд скользит по моему заплаканному лицу, смазанной туши, сползшей фате.

Он видит все. И ему… наплевать:

— Алиса, — обращается он к сестре, не меняя тона, — приведи сестру немного в порядок. У тебя есть… — он смотрит на часы, — пять минут. Потом выходите.

Алиса кивает, стараясь снова натянуть маску услужливой сестры.

— Конечно, Павел Витальевич. Сейчас… Я за этим сюда и пришла. Чтобы привести мою сестру в порядок…

Павел уже поворачивается, чтобы уйти. Паника снова сжимает горло. Он уходит? Просто уходит? Как будто ничего не произошло? Как будто его только что не целовала на глазах у всей свадьбы его бывшая жена?

— Павел! — зову я, и голос мой звучит тоньше, слабее, чем хотелось бы. Он останавливается, оборачивается, поднимая бровь. Вопрос без слов:

«Что еще?»

Я делаю шаг вперед, спотыкаясь о подол платья. Надо собраться. Надо показать силу.

— Она… — начинаю я, с трудом подбирая слова. — Мира… Ее не должно быть на банкете.

Смотрю на него, умоляю глазами. Убери ее. Докажи, что я важнее. Докажи всем, особенно ей, что ее выходка ничего не значит. Останови этот фарс.

— Она… она явно не в себе. Она может… может устроить еще что-то. Испортить все окончательно.