Тогда, поздно ночью, он привёз меня домой, припарковал машину, вручил ключи и, бросив короткое «пока», развернулся и ушёл. Я даже не успела ничего сказать, и вроде уже отблагодарила его, всё равно осталась какая-то недосказанность. Уже молчу про то, что всю дорогу до моего дома у меня язык чесался расспросить его, насколько правдивы слухи, потому что они никак не вяжутся с его поведением.

Лекции проходят как обычно, а на большой перемене мы отправляемся в нашу столовую под недовольное бурчание Таши. Она соглашается, только когда мы сообщаем, что будем пить кофе, и то из аппарата. Таша хорошая и не высокомерная, как другие дети богатых родителей, но на первом курсе был казус, когда несколько студентов отравились обедом, и после того случая она туда ни ногой. Работника, который отправил в больницу с десяток учащихся, конечно, уволили, но Таше от этого легче не стало.

— Ну, так чего ты в шарфике? — задаёт вопрос уже Таша.

— На выходных на меня…

— Ну привет, звезда, — перебивает меня хриплый голос, и я чуть не роняю стаканчик кофе на пол, когда на моей талии оказываются чужие руки. — Соскучилась? — шепчет парень, и я делаю шаг вперёд, но он мало того что удерживает меня, так ещё и прижимает мою задницу к своему паху.

— Воронцов, убери свои руки от меня! — требую и пытаюсь отодрать его пальцы от своего тела.

— Да ладно, я ведь знаю, что ждала, — смеётся мне в ухо, обдавая шлейфом табака.

— Конечно, так ждала, что ночами не спала, — закатываю глаза, продолжая попытки отстраниться.

— Воронцов, иди к своей свите, — влезает Таша, но парню фиолетово.

— Там тебя точно ждали, — добавляет Аля.

— Не говори в мою сторону, нищебродством заразишь, — насмешливо бросает он Але.

— Козёл, пусти уже! — в сердцах произношу и необдуманно толкаю его попой.

— Ммм, давай ещё раз, — протягивает, вызывая ещё большее раздражение.

— Ворон! — раздаётся на всю столовую знакомый и такой приятный голос. — Отошёл! — пугающе ровно бросает Золотарёв и, к удивлению всех присутствующих, Матвей убирает от меня руки и делает шаг назад.

По столовой тут же проходит гул голосов, в этом вузе никто не смел идти против Воронцова, все знают, что его отец один из учредителей, и его боятся. Матвей единственный ребёнок в семье, и папочка всегда выполняет любые его капризы. Например, в прошлом году отчислили девушку за то, что она написала заявление на Воронцова. Что конкретно он ей сделал, так и не ясно, но, судя по слухам, он её изнасиловал.

— Золотой, а я думал, это просто сплетни, а ты и правда здесь, — хмыкает Матвей, спрятав руки в карманы кожаной куртки.

— Как видишь, — сухо бросает и, пройдя мимо нас, останавливается у кофе-аппарата.

Берёт себе напиток и так же, несмотря ни на кого, покидает столовую.

— Покровителя себе нашла? — встаёт передо мной Матвей. — Всё равно ноги передо мной раздвинешь, вопрос времени, — добавляет, наклонившись к моему лицу, и с победной усмешкой уходит к своей компашке, которая до этого стояла и ждала «вожака».

Перед самым выходом Воронцов разворачивается лицом ко всем, и его свита, как по команде, делает то же самое.

— Сегодня в «Сливках» вечеринка в честь моего возвращения, — громко заявляет. — Приглашены все, — после этих слов по помещению проходят довольные возгласы. — Если фэйс-конроль пройдёте, — насмешливо добавляет и уходит.

— А что это было, Ева? — с прищуром смотрит на меня Аля.

— Воронцов, одним словом, — вздыхаю и делаю глоток уже подостывшего кофе.

— Нет-нет, подруга, — влезает Таша. — Мы про Золотарёва. Чего это он тебя защищает?