Есть в этой свите главный козёл, его все слушают, девочки в рот заглядывают, парни хотят быть частью его компашки, думают, их резко зауважают, раз уж приятель самого Ворона.

Воронцов Матвей — наследник одного из ведущих российских производителей и поставщиков металлопродукции. Наглейшего человека в жизни не встречала, ему дозволено всё, вот абсолютно. Его семья одна из спонсоров нашего института, и он считает себя здесь царём.

Учреждение у нас вообще приватное, но кто конкретно владеет институтом неизвестно. Знаем, что есть несколько влиятельных людей, которые финансируют наш университет, больше ничего, и нигде информации нет.

Ворона ещё не видно, слышала, что он летом уехал за границу и до сих пор не вернулся. Я очень обрадовалась этой новости, ведь весь первый курс он мне прохода не давал. Всё твердил, что звезда упадёт, и не абы где, а у его ног. По институту даже ставки делали, и, конечно, в пользу Ворона. К слову, парень он привлекательный, всегда модно одет, телосложение атлетическое, но вот характер мерзостный.

Так, что-то я совсем не о том думаю, увлеклась и почти забыла, что нахожусь в машине с человеком куда опаснее, чем избалованный мажор Воронцов.

— Выходи! — звучит приказ, едва я из мыслей возвращаюсь в реальность.

Парень покидает салон автомобиля, а я смотрю через окно на освещённое здание с надписью «Лайф».

— Частная клиника? — задаю вопрос в пустоту, но в тот же момент открывается дверь с моей стороны, и меня почти силой вытаскивают из машины.

Демьян Золотарёв — парень, который сидел в тюрьме за убийство, собственно, от него невозможно было ожидать чего-то другого. Он не спрашивает, что тебе нужно, или, тем более, чего ты хочешь. Просто хватает за руку и, как капризного ребёнка, ведёт по ступенькам в здание клиники, потом по коридорам в нужном направлении и так же силой усаживает на кушетку.

— Надо обработать, чтобы инфекция не попала, — обращается к женщине в белом халате.

Я сижу и пялюсь на него, как баран на новые ворота. Глаза выпучены, дыхание сбито, на лице полное недоумение.

— Нож был грязный и хрен знает в чём, — добавляет, пока женщина лет тридцати осматривает его с интересом.

— Приспустите воротник и наклоните голову влево, — говорит Елена Степановна, как гласит бэйджик на груди.

Цепляю пальцами ворот толстовки и склоняюсь к плечу, продолжая непонимающе пялиться на уголовника. Уголовник… разве повёз бы он меня в больницу из-за одной царапины, если был бы убийцей?

«Может, он хочет сам перерезать тебе горло?» — раздаётся насмешливо в голове, и я вздрагиваю, что не укрывается от парня. Прищурившись, Демьян смотрит на меня изучающим взглядом.

— Мне полицию вызывать? — спрашивает Елена Степановна, смочив ватный диск спиртом и приложив к ранке на шее.

— Что? — непонимающе хмурится Золотарёв.

— Вы привезли девушку с ножевым ранением, — произносит и бросает взгляд на Демьяна.

— Делайте свою работу, — лениво отвечает, ничуть не смутившись.

— Я это и делаю, — пожимает плечами и мажет чем-то холодным мою шею. — И я обязана вызвать полицию, — не унимается, подняв глаза на меня. — Проблемы в быту? — интересуется, и я отрицательно мотаю головой.

— На меня напали, а… Демьян… — смотрю на его непроницаемое лицо. — Он спас меня, — на выдохе произношу и, только сказав это вслух, осознаю, что он мне жизнь спас.

Я могла уже лежать на металлическом столе в морге. Нож уже проник под кожу, нападающий бы довёл дело до конца. Я бы умерла! Умерла!

Тело начинает бить дрожь, настолько сильная, что картинка перед глазами плывёт, из глаз брызгают слёзы. Крупные капли стекают по щекам и падают на белую толстовку, оставляя мокрые пятна.