– Объясни? – не понял я.

– Да, у нас закрытый город с АС, называется Ворон.

– Дела… – протянул я.

– Пошарь в сумке своей, там паспорт и пропуск. Город закрытый и относится к Воронежской области, поэтому Кузьмич нас на открытые ковры в Тамбов и катает, чтобы чемпионат и первенство области смогли выиграть и чтобы раньше времени не показываться противникам. Тёмными лошадками быть, понимаешь?

– Понимаю, а чего так далеко-то, в Тамбов?

– Там конкуренция в разы больше, чем в Вороне. С другой стороны, мы с ними только на ЦЧР встретимся.

– ?.. —

– Да ты не с полки, а с Луны упал. Центрально-черноземный регион, в него входим и мы – Воронежцы, и Тамбовцы, и… ещё несколько областей.

Всё это было странно и я, чтобы проверить, даже полез в ближайшую ко мне сумку, висящую на крючке возле спального места. Красную с бежевой поперечной полосой и с принтом башни кремля с пятью кольцами под ней. Защёлкнутый передний карман кожзамовского изделия поддался и оттуда я вытащил красный гербатый и серпатый паспорт, открыв который первым делом увидел и картонную корочку пропуска.

На ней так и было написано: «Пропуск», и снова стилизованная башня с солнцем на её вершине или так изображали атом, а может, энергию. На обороте красные буквы на коричневой бумаге гласили: «Запрещается передавать другим лицам». Внутри фотография, заверенная звездной печатью, возле которой два поля для цифр: К и Я.

К-3, Я-235. Ещё правее номер П-466742.

Далее в столбик: «Медведев Александр Сергеевич, подпись и действителен по 198_».

Последняя цифра не указана.

– Понял. Ну, доброй ночи тогда, – сообщил я Гене, засовывая документы обратно в сумку.

– Давай, выздоравливай, – пожелал мне Гена, поворачиваясь на бок, к проходу спиной.

Я тоже лёг и честно попытался поспать, но сон меня не забирал вовсе и, дождавшись, пока вокруг меня засопят, я тихо спустился с полки и направился в сторону туалета. Миновав его, вышел в другой вагон, пробираясь мимо спящих людей, всё еще не веря, что нахожусь в прошлом.

И наконец я пришёл туда, куда следовал.

Вагон-ресторан был оформлен в классическом стиле: деревянные панели, мягкие сиденья, покрытые коричневой тканью, столы с белыми скатертями. Стены украшали картины с лесными пейзажами, реками и горами. До моих ноздрей донёсся совершенно другой запах, совершенно другой еды, нежели тот, что царил в вагонах с пассажирами.

Тут блюда различались и не смешивались. К примеру, я без проблем распознал картошку с грибами. Распознал я и запах табака, а также алкоголя. Тут было светло, светло настолько, что я зажмурился. У стойки в самом конце вроде бы никого не было, да и сам вагон вроде бы пустовал. Однако я ошибался. Из-за сидений одного из столиков выглянула уже знакомая мне усатая голова. Тренер был не в настроении, но увидев меня, округлил глаза и подался вперед.

Поманил меня пальцем.

– Так, Медведев! Это как понимать?

– Доброго вечера, тренер, – поздоровался я.

– Угу… ночь уже. Присядь-ка!

Я подошёл ближе, послушно опустился на мягкое сиденье. Все это время он оценивающе смотрел на меня, на столе был чай в железном подстаканнике и пара бутербродов, чёрный хлеб, масло и колбаса, а ещё тетрадка в шестьдесят четыре листа в чёрном переплёте.

– Ну, что молчишь? – спросил он. – Тебе, наверное, жутко стыдно за вчерашнее свое и поведение, и выступление? – выдал тренер.

– Честно? – спросил я.

– Конечно, честно, – не моргнув глазом, ответил он.

Тренер посмотрел на меня, хитро прищурившись.

– Я ни выступлений, ни высказываний своих не помню совсем, как и многого, что сейчас вокруг меня происходит.