– Да всё хорошо же.

– Чего ж тут хорошего? В тебя то стреляют, то режут? – возмутился отец. – Как тут не плакать матери?

Мой разум буквально вспыхнул. Я находился в состоянии крайнего негодования. «Ну чего тебе стоит обнять свою жену? Как вы вообще докатились до такой жизни? Сашу как-то заделали, зачем? Чтобы, не видя никакой поддержки внутри семьи, он решил избрать вас в качестве доноров денег? Что с вашим поколением не так? Почему у вас нет обыкновенного внутреннего тепла?»

И тут меня осенило: Медведев Саша шестьдесят шестого года «выпуска», а родителям его по пятьдесят примерно, значит, на их раннее детство выпал военный и послевоенный голод.

И мне стало как-то не по себе. Наверное, это можно назвать стыдом.

– Бать, я хотел с вами поговорить, всё не выдавалось возможности. Я не совсем тот, кем был раньше.

– Я знаю. В комсомол вступил, в техникуме учишься и отметки исправляешь. Вот только преподаватели твои говорят, что особой тяги у тебя к электронике нет, – начал отчитывать меня он.

– Всё верно, нет, – согласился я. – Просто техника – это не моё совсем.

– А что твоё? – удивился отец. – Выпивка, бабы, транжирство?!

Я только улыбнулся в ответ и тут же получил нагоняй за это.

– Чё ты лыбишься? Я думал, ты будешь инженером-электронщиком, а ты с ментами бегаешь, под пули и ножи лезешь! Мать нервируешь!

– Мам, а у тебя такое же мнение? – спросил я.

– А какое должно быть мнение ещё? Хочешь, чтобы тебя в гроб, а рядом все твои грамоты? Ты, наверное, и в армию теперь хочешь – хочешь без ноги приехать или в цинке?!

«Как же ты меня забодал», – сердце сдавило, но я не убирал взгляд от сурового советского усатого инженера с седой головой.

У молодёжи есть такое понятие как «обесценивание» – это когда ты выигрываешь чемпионат по футболу, а отец, к примеру, тебя спрашивает: «Да? А по хоккею выиграл?» А ещё молодёжь говорит про «токсичность» – это постоянное стремление к негативному и угнетающему.

Юный Саша Медведев хоть мажор и грязнуля, выбрал просто не общаться с «предками», оставив мать в семье наедине с отцом. Я же… я же хер так буду поступать!

– Короче, я думаю, ты, пап, уже понял, что техникум – не моё! Мне тут в пед предлагают пойти через спортобщество «Динамо», далее по милицейской линии или по линии ГБ. И Афган меня не пугает!

– Шыш тебе, а не пед! Ты технарь сначала закончи! – повысил на меня голос отец. – А то ничего до конца не доводишь, а ещё про какой-то Афган говоришь!

– Ну смотри, у тебя на работе дебилов много? – спросил я.

– Предостаточно! – выпалил отец.

– Вот закончу я техникум, приду к вам и буду очередным дебилом, и все скажут: «Вот – это сын Медведева!» – произнёс я и понял, что попал в точку. Не лучше ли гордиться сыном, который идёт по своему пути, чем стыдиться за то, что он не смог пойти по твоему?

Отец опустил глаза в непочатую кружку чёрного чая.

– Мам, пап, примите, что ваш сын уже взрослый, у него и паспорт есть, и таланты у него совершенно к другому.

– Какие у тебя таланты?! – спросил меня отец.

– Я борец! Хочется тебе этого или нет, – выдохнул я.

И на этих словах он встал:

– Маш, мы уходим! Пусть борец остаётся со своими грамотами и своим спортом!

Мама тоже встала, сделав шаг к двери. Встал и я, сделав к ней шаг и обняв.

На душе было горько от того, что отец не в силах принять новый путь его сына, как, собственно, не принимал его и раньше, а мама не в силах противиться воле отца. Какую корневую модель они отыгрывали в этих отношениях, мне было не особо понятно – я ж не психолог. Но почему-то мне показалось, что этот брак не должен был вообще произойти, как и Саша Медведев не должен был появиться на свет.