«Братцы, да я же не Саша, а пришёл из будущего!» – живо представил я, как говорю эту фразу и всё следующее за ней:

«Товарищи, у героя жар! Срочно скорую!» – было бы мне ответом от комсомольцев.

«Ну, Миша, значит, дурку выбрал, да?» – мелькнуло у меня перед глазами лицо Смирнова.

«Я подозревал, да, но я его боялся – он мне кур однажды в кровать подложил, сначала мороженных, а потом охлаждённых!» – давал показания на меня Гена хмурым ребятам в штатском.

Ну нет, играть так и играть. Спасибо тебе, Саша, за всё, но теперь Саша – я!

Меня щупала мама, спрашивая, не больно ли мне. Суета длилась, такое ощущение, что вечно, я даже ощутил, что меня ведёт и кружится голова, но всё плохое, как и этот гам, к счастью, когда-нибудь заканчивается, и все как-то рассосались по своим делам… Или это у меня случилось рассеянное восприятие реальности? А мы с родителями поднялись в мою комнату, чтобы поговорить уже в каком-никаком комфорте.

В суете сует я пообещал Ане, что поднимусь к ней чуть позже – у неё тоже глазки были на мокром месте. Войдя в комнату, отец поразился чистоте, коротким: «Ничего себе, у тебя убрано?», и мы сели за стол.

– Может, чаю? – спросил я, ловя себя на мысли, что у меня-то ничего в комнате и нет.

– Да нет, – замотала головой мама.

– Ну можно, – согласился отец. – Думал, ты не предложишь.

– Я сейчас, – и я, встав, пошёл на кухню, где наполнил пятого «Красного Выборжца» водой и, сполоснув чайник от накипи, включил его в розетку.

«Так, чай», – подумал я и побежал наверх к Ане. Постучав в её дверь, я вошёл.

– Саша! – бросилась мне на грудь моя девушка.

А грудь ошпарило болью.

– Рыжик, погоди, я тебе тоже рад, но есть чай и заварник к нему? А то мне родителей поить нечем.

Тут, к слову, были и Гена, и Женя.

– Чё, Саш, дырочку для ещё двух грамот на стене будем сверлить? – подколол меня Генка.

– Главное, чтоб орден «Сутулого» с закруткой на спине не вручили, – улыбнулся я.

– Я найду, сейчас у Лиды попрошу! – начала суетиться Анна и, впрыгнув в тапки, убежала в коридор.

– Сань, новость плохая есть, – хмуро произнёс Гена.

– Ещё плохая новость? – удивился я, вспоминая, где я так успел нагрешить.

– Курицу украли… – холодно начал он, но я его перебил.

– Ну да, и больше так делать не будем.

– Не, из кастрюли курицу украли, вытащили, обглодали и сложили кости, и поставили обратно, – произнёс Гена.

– Я знаю кто, – сообщил я.

– Кто? – приободрился товарищ по воровству цыпочек.

– Тараканы, вчера одного видел, когда ел.

– Я думал, ты серьёзно, – покачал головой Гена.

– Ген, да хер с ними, с курами, как пришли, так и ушли! Я думал, у тебя реально плохая новость. Всё, я внизу на кухне!

Чего в голове у Генки? У него товарища чуть ножом сегодня на шашлык не пустили, а он о курах.

По пути я встретил Аню. Она тащила белый, в синее пятнышко заварник и пачку индийского чая в жёлтых цветах с нарисованным на пачке слоном и погонщиком на фоне дворцовой стены.

– Прости, я не спросила – чёрного надо или зелёного, – виновато произнесла она.

– Ты ж мой заботливый рыжик, – произнёс я и, наклонившись, поцеловал мою девушку, приняв у неё пачку и заварник.

– Тебя сильно? – спросила она, глядя на мою грудь, где сквозь резаную дыру в костюме виднелся бинт и просачивалось красное.

– Да не, царапнуло, – отмахнулся я.

– Саш, а ты специально их… – она не договорила.

– Что специально? – не понял я.

– Ну те браконьеры и этот наркоман… – начала перечислять она. – И в поезде Генка рассказывал, как ты пятерых уложил.

– А что не десятерых? – усмехнулся я. – Генку больше слушай. И, Ань, давай я к тебе приду и подробно всё тебе расскажу, просто там у меня родители ждут.