Хлопок двери, и сильные руки отдирают меня от пола. Тепло друга, защищающие объятия, и я реву, утыкаясь в крепкую грудь, размазывая по свитеру слюни и слёзы.

- Тихо, малявка, не плачь, - он гладит по спине, по волосам, шепчет успокаивающие слова. – Я с тобой. Никому не дам тебя в обиду.

Коля умывает меня, вытирает бумажными полотенцами, обнимает и выводит в коридор, где студенты шушукаются, передавая друг другу увиденную картину. Кто-то смеётся, кто-то смотрит с любопытством, кто-то злобно шипит в спину, а до меня стало доходить, что это не вино и не отравление. Под языком неприятно засосало, мозг судорожно вспоминает дату последнего дня красного календаря. Память напрочь отбило, не могу сконцентрироваться и просчитать.

- Ничего не бойся, - ведёт к аудитории друг. – Нос кверху, хвост пистолетом. Они посплетничают и утихнут. Два-три дня, и все всё забудут.

В свете моих подозрений меньше всего волнует реакция студентов. В прострации захожу в логово змей, на автомате сдаю зачёт, и в том же состоянии провожу учебный день. С Колей прощаюсь в кафе, в котором не смогла в себя впихнуть ничего, кроме чая. Мир встречает у крыльца, заботливо подаёт руку и помогает сесть в машину.

- Что, если я забеременею? – решаю прощупать минное поле, когда он занимает водительское сидение и трогается с места.

- Я не готов к детям, - морщится, и в голосе проскальзывает раздражение. – Ты – тоже. Не собираюсь делить тебя с вечно орущим засранцем. Если сомневаешься в таблетках, сходи к гинекологу и проконсультируйся про другие методы контрацепции.

Говорить больше не о чем. Меня придавливает к сидению от осознания своего положения. Ребёнок ему не нужен, я с ребёнком, скорее всего, тоже, и какая реакция будет на мой косяк, остаётся только догадываться.

20. Глава 20

Вероника

Весна стремительно входит в свои права, расправляясь с посеревшим снегом, просушивая дорожки, отогревая промёрзшую за долгую зиму землю. Солнце дарит яркие лучи, а у меня пора слякоти, промозглости и тяжёлого неба. Токсикоз наслаивается на страх быть посланной на аборт, в связи с чем пропал аппетит, мучают постоянные головные боли, головокружение и тошнота.

Я всё чаще отказываю в доступе тела, боясь сорваться к белому другу во время размашистой долбёжки, сотрясающей раздражённые внутренности. Предпочитаю заснуть, пока Дамир доделывает дела, а если не успела, затихаю и притворяюсь спящей. Он злится, рассыпает вокруг себя брызги недовольства, но старается относиться к моему самочувствию терпеливо. Свою негативную энергию Мир выбрасывает на прислугу, охрану и Марата – правую руку и преданного помощника.

С нашего неприятного разговора прошло две недели, а я так и не решилась приобрести тест. Возможно, надеюсь, что рассосётся, возможно, оставляю причину, почему ещё не призналась Дамиру. А в чём признаваться? Двух полосок ещё нет, значит – не в чем.

- Обратись ко врачу, Вероник. Меня беспокоят твои головные боли, - Мир везёт меня в институт и недовольно цедит сквозь зубы. – Сам я не могу тебя отвезти. Слишком много дел навалилось. Опять залётные в городе появились. Можешь воспользоваться водителем.

- Всё в порядке, не волнуйся, - спешу его успокоить. – Зачёты, экзамены, большая нагрузка. У меня всегда так. То голова, то жопа, когда нервничаю.

Он внимательно смотрит на меня, сощурив глаза, пока мы стоим на светофоре. Тщательное сканирование заставляет переживать и сжиматься, что не остаётся без внимания.

- Ты ничего от меня не скрываешь, малыш?

- Что ты! Нет, конечно.

Кручу головой в разные стороны, усиливая своё НЕТ. Конечно, ничего не скрываю. Всего лишь маленький секрет, который скоро станет большим. На что надеюсь? Зачем скрываю? Жду. Жду, когда перевалит срок разрешённого аборта, всего лишь до тринадцатой недели. Что потом? Варианта два. Дамир либо смирится и оставит меня с ребёнком, либо вышвырнет, но тогда я, в любом случае, останусь с ребёнком. Будет больно, сложно, но я справлюсь. Ради своего малыша буду жить. Хочется, чтобы это был мальчик, копия отца, в котором я буду каждый день видеть Мира.