Куратор утверждала, что ни один мужчина на её памяти не дождался конца этого танца. И меня вместе с простынёй обхватили сильные руки. Я, изогнувшись, ловко повернулась и впилась искусным поцелуем в губы, с радостью чувствуя выразительную выпуклость внизу живота мужа. Значит, всё сделано правильно. Голова шла кругом от бурлящей во мне силы и его запаха. Моё тело требовало, чтобы его трогали, мяли, может, даже кусали, а он с нежностью целовал и вовсе не торопился "бросать на белы простыни", как это описывалось в трактате.

Я тяжело дышала, жалась к нему обнажённым телом и была на грани отчаяния, потому что он не только не снял одежду, но и задержал мои руки, метнувшиеся, было, к пуговицам.

– Хель, прошу, – сдавшись, простонала я.

Как ребёнка, он поднял меня под попу и отнёс на кровать.

– Лежи, – сказал строго. Я вытянулась, крепко сжимая мышцы промежности. Наблюдать за тем, как неторопливо он расстёгивает пуговицы, было невыносимо. И я с закрытыми глазами дождалась, что его руки заскользили по моей коже, губы прижали вершинку груди. Мягкое давление на вход в лоно. Смутное ощущение боли было смято острым желанием. Его губы нашли мои, бёдра ускорили движение, и я утонула в буре обрушившихся ощущений.

7. Глава 5. Южная Крепость

788 год. Крепость Южная

Хельварт? Пожалуй, нет...

Он ловил мои взгляды, сосредоточенно застывающие на его лице, я торопливо отворачивалась, делая вид, что это случайность.

Хельден? Нет...

За всё время путешествия я так и не исхитрилась узнать полное имя мужа. В придорожных гостиницах мы записывались как офицер Вольди с супругой, спали на разных кроватях, а мои попытки заняться любовью мягко, но твёрдо пресекались. Куратор говорила, что в этом возрасте мужчинам необходима разрядка не менее трёх раз в неделю, поэтому я мучилась сомнениями – что пошло не так? Короткий разговор наутро после первой ночи только добавил неясностей.

– Хель, тебе понравилось? – мне не терпелось узнать, как я справилась.

Он странно глянул на меня и криво усмехнулся:

– Это я должен спрашивать, хорошо ли тебе было.

– Мне было очень хорошо, – заверила я.

– Я видел, – сказал он с отсутствующим видом, – складывай вещи, через десять минут выезжаем.

Ох, Ярт, как дорого обходилась моя бестолковая гордость! Та же Данка переспросила бы имя в этот же вечер и уж точно не слезла бы с кровати, не добившись повторения. А ведь по любовным играм у меня было «отлично»!

Я старалась быть приветливой, нетребовательной, предупредительной, но наше с мужем общение никак не выходило за рамки быта. Он сразу предупредил, что необходимо как можно скорее вернуться к месту службы, поэтому мы ехали быстро, меняя лошадей на почтовых станциях. Вот когда я оценила постоянные задания наших наставниц на развитие выносливости!

Женские дни застигли меня через неделю после выезда из Бартона посреди дороги. Живот скрутила тянущая боль, я сильно прикусила губу, но, – увы, – так и не смогла пересилить себя и попросить остановиться или хотя бы сбавить темп. В ближайшей деревушке, где мы остановились пообедать, я подложила носовой платочек. Лезть на глазах мужа в рюкзак за приготовленными тряпочками – легче было повеситься. К моменту, когда мы остановились на ночлег в очередной гостинице, платок и нижнее бельё стирке уже не подлежали. У меня оставались последние панталоны и дурацкая гордость.

К счастью, на следующий день муж, казалось, перестал торопиться и на мой вопрос ответил, что мы вполне успеваем. Более того, мы заехали в небольшой городок, где он мне выдал золотой со словами: «В Южной не так много магазинов, поэтому купи здесь, что тебе понадобится».