— Дело твоего отца в моих руках, ясно тебе?

На это пожимаю плечами и закатываю глаза. Как низко – вот так давить на дочерние чувства.

Она сопит, и, кажется, шмыгает носом. Сильная девчонка, ничего не скажешь. Гнет свою линию, несмотря на то, что на нее пытаются воздействовать со всех сторон. Другая бы давно сдалась и искала расположения у одного из мужчин, а эта пытается противостоять.

— Сколько вам заплатить, чтобы вы от него отстали? — голос дрожит, но ведет разговор она как стойкий оловянный солдатик, как психолог с террористом, вооруженным до зубов, и это мне безумно нравится.

— Сколько? — наступает недолгое молчание, а после слышится шорох платья. — Ты знаешь ответ, что мне нужно.

— Пустите! — вскрикивает она и я тут же дергаю дверь на себя, шире, и она ударяется ручкой о стену.

— Уходи со свадьбы, брось Салазара, поедем со мной! — картина, которая открывается при этих словах, не то, что неприглядная – она катастрофична.

Мухтаров тянет на себя упирающуюся Настю за обе руки, но куда противостоять изящной и хрупкой девчонке против девяноста килограммов прокачанного веса? Девушка дрожит, волосы из прически выбились на лицо, искаженное брезгливой гримасой.

Следком стоит спиной к двери и не сразу реагирует на мое внезапное появление. Он слишком разгорячен борьбой, я чувствую азарт в воздухе, который привычен охотнику – мужчина готов на все, чтобы сломить сопротивление понравившейся жертвы, на которой уже стоит клеймо его интереса, и его не смыть водой, не отряхнуть, он явно вбил себе в голову, что именно эта женщина должна стать его собственностью, иначе не посмел бы так вести себя с той, на ком надето свадебное платье…

— Ты охамел?

В одно мгновение прыжком оказываюсь рядом с Мухтаровым и резко обрушиваю всю свою ярость, всю свою силу прямо на него, выбрав целью правое плечо, чтобы не задеть Настю.

Девушка визжит, отшатывается в сторону, путаясь в длинных полах белого платья, закрывается руками, следком поворачивает ко мне искаженное злобой, яростью и обещанием скорой расправы лицо и кривит губы, изрыгая наполовину понятные проклятья в мой адрес.

— А вот и жених пожаловал!

— Ты охамел? — толкаю его в плечо со всей силы, и он отшатывается назад, пиджак расстегивается и открывает кобуру пистолета, про который он тут же вспоминает, увидев, как мой взгляд цепляется за рукоятку оружия – какой придурок возьмет его на свадьбу? — Рехнулся? К моей женщине чего лезешь?

— К твоей? — крылья его носа раздуваются, и он кладет руку на кобуру пистолета. — Это недолго.

20. - 19 -

— Последний раз предлагаю уйти со мной, — поворачивает ко мне лицо, искаженное злобой и ненавистью Мухтаров, и я вижу, как в уголке рта у него появляется тонкая кровавая струйка.

Рана после удара кулаком в лицо от Салазара затянется быстро, чего нельзя сказать об ударе по самолюбию этого человека. В его глазах взрываются звезды и множатся черные дыры, обещающие все возможные небесные кары.

— Пошел ты, — выплевывает Марсель. — Тебе здесь не рады.

Он кивает на дверь, намекая, что лучше прямо сейчас уйти по добру – по-здорову, и Мухтаров, еще раз посмотрев в мою сторону, откидывает руку от бедра, где держался для устрашения за кобуру пистолета, и резко выходит из комнаты, громко печатая шаг.

— От Салазара и от твоего отца ничего не останется, — говорит он в дверях, не обращая внимание на натянутого, как струна, Марселя, который стоит рядом со мной. — Я всех вас растопчу.

Салазар хмыкает, он явно не верит в такие угрозы, тогда как мне становится не по себе.