– Сразу бы не вредничала – и не мучилась бы. Это там, перед принцем больше подойдет изображать спесь, а перед нами незачем, – протянула ей угощение и продолжила. – Посему, давайте не будем три дня вредничать и портить друг другу жизнь.

Если бы меня с детства воспитывали с предубеждением, что я – какая-никакая, а знать, наверно, тоже строила бы из себя аристократку, но я выросла в простой семье. А еще верила, что можно хоть кого из себя изображать, но наблюдательный и умный человек рано или поздно раскусит – кто ты есть.

Капитан позволил сделать короткий привал, чтобы прогуляться до лесочка, а потом кортеж снова двинулся в путь. И остановился на ночлег лишь поздно вечером, когда почти стемнело.

Вот теперь я поняла, почему спутницы утром остались голодными. От тряски сама настолько устала, что добравшись до кровати в гостинице, упала и заснула, не поев. Правда заботливая Свельда, больше привыкшая к здешнему транспорту, дождалась трапезы и поставила ее на стол. Когда я проснулась утром, наспех успела перекусить. А вот соседкам повезло меньше. Пока они встали, принарядились – наступило время выезжать.

По пути к нам присоединилась еще одна претендентка – такая симпатичная блондинка, но вся из себя. И капитан, руководивший кортежем, почему-то посадил ее в первый экипаж.

– Это потому что там рессоры хуже, – пояснила рыженькая Линель, увидев мой вопросительный взгляд. – Кто ему не нравится или грубит – едет там.

Куда уж хуже, я не знала. Деревянные колеса, оббитые железной полоской, немилосердно подбрасывали пассажиров. И только соседство с двумя чопорными девушками не позволяло мне произносить недовольство вслух, которое порывалось сорваться с языка могучим русским языком.

«Я – монашка! Я – монашка! Я – монашка!» – твердила себе, когда терпение подходило к пределу. Но к третьему дню путешествия мой характер испортился.

Началось с того, что, как только Линель и Ариза уединились в ближайших кустах, до моих ушей донеслись громкий смех и шушуканье, а потом почувствовала на себе косые взгляды. Ладно, понимаю: я выгляжу странно, ломаю стереотипы, и они осуждают меня – невежду. Однако во второй день обе соседки, будто сговорившись, сели в карету тоже без корсетов. Как и я, добежали до экипажа в накидке, а уже внутри скинули.

– Так же нельзя! – напомнила фразу, которой они встретили меня.

– Давай, это останется нашей маленькой тайной, – хитро улыбнулась Ариза. Однако на остановке все так же продолжали тайком шушукаться.

Интуиция подсказывала, что тайна будет храниться только до приезда в королевскую резиденцию. А потом, скромно умолчав о себе, начнут сплетничать обо мне на каждом углу.

«Интересно, насколько важны для принца Олистера формальности? – задумалась, разглядывая зеленеющие поля, деревеньки, озерца, встречающиеся по пути. – Если на первом месте – каково с таким человеком жить? Вряд ли, легко».

Чем больше размышляла – отчетливее понимала, что о принце мечтает моя гордость и жадность. Здравый же смысл кричит – нужно выглядеть неприметно, чтобы избежать множества проблем. Если королевская семья цинична – что им стоит на самом деле выбрать нескольких фавориток и заточить в гареме, как у китайских императоров…

Жуткая картина борьбы за власть живо представлялась, благодаря азиатским дорамам. Взвесив все за и против, я решила быть серой мышкой. А потом, по завершении отбора, тихонько ускользнуть и начать новую жизнь – свою, где буду сама себе хозяйкой! Однако мой спокойный настрой совершенно не понимали спутницы, откровенно считали глупой простушкой и пытались использовать. Как только Ариза чувствовала голод – без тени смущения начинала попрошайничать, зная, что у меня в сумке припасена свежая провизия. Мне не жалко для хороших людей, но не для той, что в глаза улыбается, а за спиной – насмехается.