Каролина критичным взглядом окинула своего спутника. Смазливый, фигура неплохая. Но ей такие не нравятся. Слишком уж живой и подвижный. И в гробу, наверное, спать откажется.

И тут она увидела, как с вызывающе-яркой чешуи сходят все краски. Остается какой-то рыбий цвет. Блестящий, пестроватый на вкус Каролины наг, становился похож на пескаря. Или карпа. Каро злорадно хохотнула. Но ей тут же стало не до смеха, поскольку приятный полумрак сменился ярким, слепящим светом. Солнечный луч ударил по глазам, обжигая чувствительную радужку.

А потом сверху посыпался чеснок. Какая банальщина! Нет, Каролина его не боялась, но запах был просто отвратительный! Ее тут же начало тошнить. Она достала из висевшей поверх узкого черного платья маленькой сумочки спиртовой спрей. Хотела побрызгать вокруг себя, но потом просто открутила крышку и нервно сделала глоток.

Наг сморщил нос. Трезвенник проклятый. То есть чесночная вонь ему нормальной кажется?

И тут он, похоже, заметил, что происходит с его ненаглядным отростком. Надо же! Завертелся на месте, разглядывая себя, чем напомнил Каролине котенка, который ловит собственный хвостик.

Всегда собранный, умеющий держать себя в руках наг не вынес потрясения, обмякли змеиные кольца, а сам Шасселе лишился сознания.

— Этого еще не хватало, — вздохнула вампирша. Подошла к нагу, присела рядом, побрызгала в лицо все тем же спреем. Шасселе ис-Камир застонал и очнулся.

От слепящего света у Каролины светились глаза. Она вдруг почувствовала, что вот-вот загорится, как вампиры в древних легендах. И точно, правая рука вдруг задымилась, а по запястью скользнул язычок пламени, мгновенно обнимая руку до локтя. Змеиный хвост взвился, и его странный кончик, вызывавший у Каро не вполне пристойные ассоциации, сбил пламя с кожи.

— Спасибо, — удивленно сказала Каролина, наблюдая, как к нагу вновь возвращается его расцветка

***

Летели Маруся и Терн динамично… но долго. За время падения девушка успела вспомнить основные вехи автобиографии. Она уже мысленно подбиралась к ближайшим событиям, но тоннель в никуда все же закончился, и Мара благополучно упала на что-то упругое и красивое. Ректор только ойкнуть успел.

— Извините, — сказала Маруся, приглядевшись. Как и следовало ожидать, она возлежала на Терне. Причем поперек, а не вдоль, что было бы значительно удобнее.

— Ничего, я почти привык к вашим манерам. Или их отсутствию. А теперь вставайте.

Последние слова прозвучали грубо и властно. Не так себя обычно ведут мужчины в любовных романах, когда на них падают девушки в элегантных бальных платьях.

Маруся, неловко путаясь в задравшемся до бёдер подоле, сопя сползла с Терна.

— Вы не знаете, чей это страх, мой или ваш? — спросила она. — Я, кажется, во сне вот так улетала.

— Это не самое важное, — поднимаясь, отчеканил ректор, будто она его студентка. — Нам нужно победить взаимные страхи, помогая друг другу. В этом суть конкурса. А не в дурацких вопросах.

Мара почему-то обиделась, как будто ей кто-то близкий нагрубил, а не малознакомые “ноги”.

— Да ну вас. Играйте в свои конкурсы сами. А я пошла.

Она хотела уйти гордо, но надломленный каблук не дал ей изобразить модельную походку. Нога подвернулась, Мара нелепо взмахнула, руками...

— И время первого испытания закончено! — загремел в микрофон Нинмаки. — Давайте посмотрим, все ли оставшиеся герои пришли к согласию, смогли друг другу помочь и почувствовали промелькнувшую между ними искру? Возвращаемся на сцену!

Из дневника Мары.

(тетради с темной обложкой, случайно найденной в туалетной комнате под раковиной с изображением змея)