– Кончай валять дурака. Давайте уже быстрее, а?

– А я что? Я ничего. – Рома выбирался из машины. – Черт, сиденья к жопе прилипли.

– Жопа к сиденьям.

– Натуральная кожа!

– Со всех сторон…

Рома обошел корпус.

– А что делать?

Неловко обувался.

– Вот молодец, сам же собрался, а сам не знает.

Обиженно сопя, завозился, или, скорее даже, сделал вид, что завозился: сначала долго напитывал бензином какую-то тряпку, потом совал ее в бак, как фитиль, да еще раздумывал, как бы ее там закрепить.

– А давайте оставим что-нибудь себе на память! – предложила Аня. – Вот это что за монстр?

Декоративная накладка на широкой задней стойке – как бы решетка вентиляции салона (хотя какая там вентиляция), а на ней, посеребренным квадратиком, логотип. Схематичная такая морда.

– «Монстр»?! Ну ладно, спасибо! Щас, прикроюсь! – веселился Роман.

– Ты там давай не отвлекайся!.. Это олень. Символ ГАЗа.

– Олень? Ха. А больше похоже на козла… Только без бороды…

– Эй ты, олень без бороды, и вы, милые дамы, отходим, отходим!

Пока они стояли в отдалении и ждали, когда рванет («Сейчас, сейчас»), – а природа, как назло, замерла вместе с «Волгой» в полнейшем умиротворении, – Рома продолжал развлекать публику:

– Любитель чебуреков уже не ходил на пляж, а сидел в самшитовой роще и вытесывал эти имена в камне: Бежан, Дамир, Теймур, Нана, Иракли, Тенгиз, Лейла, Реваз…

– Эй, але, сказочник, у тебя машина не загорелась.

– Сейчас разгорится.

– Да нечему там разгораться, погасло все уже давно!

Ругаясь, Антон двинулся к «Волге» – ему втайне были приятны эти малые моменты героизма, – но никто не ахал и не висел на шее, наоборот, все буднично поплелись за ним.

– Дай уже сюда, я знаю, как надо.

Он вынул из рук Романа канистру и, распахнув дверь, щедро плеснул на заднее сиденье.

Оксана не удержалась от шпильки:

– Хо-хо, мы всегда знали, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

Антон прогнал ее, прогнал всех, поджег какой-то лоскут, бросил (эффектнее было бы бросить спичку, но двадцать первый век, все с зажигалками) – и не спеша пошел вслед за убегавшими.

С жирным дымом занялось сиденье.

Огонь быстро вырвался из салона и полез на крышу, через сколько-то бесконечно долгих секунд охватил уже всю центральную часть машины. Из этого адского пламени, впрочем, вполне себе невредимо и незамутненно белели длинные капот и багажник. Жар на удалении не ощущался, а вот звук Антона позабавил, еще не приходилось слышать: громкое шипение, почти свист, как из сдуваемого баллона. Высоко и совершенно не расходясь в воздухе, валил черный-черный дым.

– Сейчас рванет!!! – Оксана почти прыгала от нервного возбуждения или от эйфории, черт их разберет, этих нимфоманок.

Рвануло, однако, не очень эффектно. Хлопок получился тихим, а вот смотрелось это более или менее: черные клубы на мгновение окрасились, наполнились огнем, и что-то отчаянно горящее пролетело вверх, как ракета: тряпка какая-то, по ощущениям. Пролетело и шлепнулось в стороне, догорая.

Все.

– Нет, не все. Еще рано подходить. – Антон продолжал изображать специалиста неизвестно по чему. – Будет еще один взрыв.

Рома, отчего-то крайне довольный собой – хотя он-то к этому фаер-шоу точно не имел отношения, – не спеша сминал алюминиевую баночку из-под колы (вряд ли прямо здесь нашел), откручивал от нее язычок, придавал форму лодки или полумесяца. Нагнулся. Поискал в куче своей одежды булавку. Все медленно, с достоинством. Начал дырявить тонкий алюминий так, чтобы превратить один участок в частое-частое сито…

Делал это так показушно, как ряженые старики в патриотическом кино. Сворачивающие «козью ножку», выбивающие махорку из кисета с таким напыщенным видом, как будто это где-то осталось в действительности. Черный грим под ногти – и вперед, играть простой народ.