Сидя в кресле, я рассеянно прислушивался к приближению огненной бури. Глаза слипались, однако я точно знал: даже если лягу на диван, не усну. Буду лежать в полудрёме и видеть кошмары. Рядом на столе стояла склянка, полученная от Рониэля. Проще всего было бы принять снотворное и уснуть без сновидений, но после него весь следующий день буду ходить, как в тумане и плохо соображать. А соображать мне сейчас необходимо: мало ли, что ещё вытворит Элианна

По глазам прошла неприятная резь, и я, в конце концов, всё-таки прикрыл их. Вспышки молний почти проходили через плотные портьеры, зато раскаты грома слышались отлично. Огненные бури плохо на меня влияют, будто вытягивая силу, а учитывая, что сегодня она и так дважды выходила из-под контроля, совсем не хотелось двигаться, и думать тоже было сложно.

— А я говорила господину Адриэну, что женитьба — плохая идея, — раздался где-то неподалёку приглушённый голос Нэйлии. — Да разве он станет меня слушать, госпожа Линара? Какое там! Отчитал и тарелку расколотил. Мол, я должна новую госпожу уважать. Накидку я ей, видите ли, не подала сразу. А с чего бы мне её уважать? Приотворяется невинной овечкой, а на самом деле, скорее, на волчицу тянет.

— Нэйлия, не сердись, моя хорошая. Адриэну давно пора было устроить личную жизнь. Могла бы — сказала ему об этом сама.

— Да ведь он до сих пор любит только вас, госпожа Линара!

— Знаю, Нэйлия. И это очень грустно. Как и то, что ты сама не вышла замуж снова. Твоего Эйриса всё равно не вернуть, а ты могла бы ещё быть счастливой, родить детишек.

— Не нужны мне детишки ни от кого другого. Раз боги не дали нам с Эйрисом потомства, значит, так и надо было.

— Ну что теперь говорить? — Родной голос прозвучал грустно. — Как решила, так решила. Но Адриэн не обязан поступать так же. И, знаешь, у него какой-то план насчёт этой девочки. Тревожно мне…

— Уж не знаю, госпожа, что за план, но носится он с ней — аж смотреть противно.

Я хотел вмешаться, однако губы будто склеились и не желали открываться. От бессилия сжал кулаки, а глаза заболели ещё сильнее. Я попытался взять себя в руки, но по щекам всё-таки побежали слезинки.

Резко распахнув глаза, уставился на отвёрнутую рамку на полке. Знаю, что сны — лишь отражение подсознания, но легче от этого не становится. И самое главное, я сам всё усложнил. Хотя… Ещё не поздно вернуть всё, как было. С Элианной стоит общаться свысока и побольше задевать её. Она, конечно, не сможет промолчать, начнёт огрызаться, и в конце концов снова начнёт меня ненавидеть. Если память не вернётся к ней раньше…

Мысли прервал тихий щелчок, и по коридору прошелестели шаги. Ага, Элианна теперь старается ходить бесшумно. Пусть, пусть учится. Умеет же быть правильной женой, когда захочет. По звукам я понял, что она сначала посетила ванную, а потом направилась в кухню. Я немного помедлил, давая ей время поискать ужин самой и, встав из кресла, направился следом.

Я притворялся, что наблюдаю за тем, как закипает в чайнике отвар, а сам краем глаза посматривал на Элианну, увлечённую пирогом. Размышлял, как бы ещё её поддеть.

Надо признаться, держалась она молодцом. Пыталась отвечать в моей же язвительной манере, и такая пикировка мне очень даже пришлась по душе. По крайней мере, заставила забыть о размолвке с Нэйлией и тяжёлом видении. А ещё убедиться, что наваждение спало, и я больше не испытываю никаких нелепых желаний.

В ней иногда проглядывает прежняя Элианна, но хорошо, что это случается нечасто. А вот выражение лица при виде пирога меня неожиданно тронуло. Да так, что не удавалось придумать повод для новых подначек. В глубине души это отношение к еде меня скорее забавляет, чем раздражает.