– Сами вы!.. – вскочила Лика со стула. – Вообще вам пора. Гриня задерживается.

– Как же, как же… Понаслышаны мы о его задержках. Ладно, поздно уже. – Мужчина встал и направился к выходу. – Передашь ему, что я был… Хочет жить красиво – пусть платит!

– Кому?!

– Он знает… Умеет делать бабки, пусть делает. Но делиться все-таки нужно, а то… – гость открыл дверь. – И пусть не думает, что его пацанва – это бригада! Сметем в один момент, как котят.

Застыв соляным столбом посреди кухни, Лика прокручивала в уме только что услышанное, прокручивала и не могла поверить.

Конечно, она была не настолько наивна и понимала, что Григорий существует не на скромное жалованье служащего местного Стройтреста, но чтобы такое…

За этими размышлениями и застал ее Гриня.

– Что-то случилось? – с порога спросил он. – Ты чего такая потерянная?

– Гриня… ответь мне, пожалуйста, – зачем я тебе? – сердце гулко бухало в груди. – И еще… на что мы живем?

– Та-а-ак!.. – протянул Григорий, взъерошив волосы. – Кто здесь был? Что он сказал тебе?

– Он сказал, что ты бомбишь фермеров, еще он сказал, что тебе пришла пора поделиться, и еще… – тут она не выдержала и заревела.

– Что еще?! – сильно тряхнув ее за плечи, прикрикнул Гриня. – Отвечай!

– Он сказал, что я тебе нужна для чего-то… Что ты ничего просто так не делаешь…

– Дурочка! – ласково заулыбался Гриня, вытирая слезы с ее лица. – Успокойся! Не собираюсь я тебя использовать. Ты мне сестренку мою покойную напомнила, вот я сердцем к тебе и потянулся.

– Какую сестренку? – непонимающе уставилась она на него. – Ты мне ничего не рассказывал.

– Садись, расскажу…

Она села рядом с Гриней на диван, прижалась к его надежному плечу и в течение часа слушала историю его жизни, время от времени прерывая ее судорожными всхлипываниями.

История эта была печальна, но не необычна…

В восемнадцать лет Григория забрали в армию. Дома осталась старая мать с шестнадцатилетней сестренкой. Первое время все складывалось хорошо, но потом из дома стали приходить тревожные известия. Мать писала, что Аленка отбилась от рук, водится с дурной компанией. Гриня забросал сестру письмами с просьбой слушаться маму и так далее…

Все его советы канули в пустоту, потому что через год службы мать написала ему, что Аленку осудили на три года за хулиганство.

Такого горя мать не выдержала и умерла. Приехав на похороны, Григорий был сломлен другим известием: в колонии во время драки ударом в висок его единственная сестра была убита.

– Пришлось вместо одного два гроба в землю закапывать, – печально закончил Григорий. – Жизнь как будто оборвалась для меня. После армии не хотел даже возвращаться, да дом жалко… А когда тебя увидел, что-то перевернулось у меня в груди. Ты волчонком смотришь на всех, тряпочки свои подбираешь с земли, руки трясутся. Меня проняло… Не смог я мимо пройти. Окажись с Аленкой кто-нибудь рядом в тот момент, может, она и была бы жива…

– Прости меня, Гринечка! – прошептала Лика опухшими губами.

– Ладно, сестренка, забудем, – ободряюще улыбнулся он ей в ответ. – Выучу тебя да замуж отдам за хорошего человека.

– Не хочу я замуж! Насмотрелась я на этих мужей! Мать их каждый квартал меняла.

– Я же сказал – за хорошего человека, – засмеялся Гриня. – Давай спать укладывайся.

Лика пошла в свою комнату, но на полдороги остановилась и осторожно спросила:

– Гриня, а этот человек, ну тот, что приходил, он очень опасен?

– Он – нет, но за ним стоят опасные люди, – прищурился ее друг. – Не забивай свою головку чем не надо. Тебе еще два экзамена в институте сдать предстоит, вот и готовься. Поняла?