– Отдай, – властно приказал чей-то голос за ее спиной.

Сумка была молча брошена к ее ногам. Лика присела на корточки и принялась подбирать разбросанные по земле вещи.

– Кто такая? – спросил все тот же голос.

– Не знаю, – пожал плечами Серый. – Мы решили искупаться, на шалаш набрели…

– И постарались уничтожить все, – дрожащим голосом вставила Лика. – Мне бы этих продуктов на неделю хватило.

– А ты что – живешь здесь? – Пара дорогих кроссовок остановилась рядом с ней, затем их обладатель присел и, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы, спросил: – Зовут-то как?

– Анжелика, – пряча глаза, буркнула она.

– Ишь ты… Это кто же тебе имя такое дал?

– Отец… Хотел, чтобы я на ту, из кино, была похожа, – не к месту шмыгнула она носом.

Ребята загоготали.

– Тише, вы, – приказал ее невидимый собеседник.

Смех затих. Затем тонкие прохладные пальцы взяли ее за подбородок и развернули так, что лицо Лики оказалось на уровне глаз спасителя.

Они с интересом разглядывали Лику и были удивительно добрыми. Это она почувствовала сразу.

– Из кино, говоришь? – с улыбкой спросил он. – По-моему, ты получилась не хуже. Да, ребята?

Со всех сторон посыпались возгласы одобрения в ее адрес. Это опять ее насторожило, и она невольно поежилась.

– А ты не бойся, – тихо посоветовал ее спаситель, – здесь тебя не обидят.

Порывшись в кармане кожаной куртки, он вытащил расческу и протянул ее Лике:

– Причешись.

– Зачем? – удивилась она.

– Ты когда последний раз в зеркало смотрелась?

– Я? Ну… не знаю. – Подумав, ответила: – Вчера.

– Вот-вот. Поэтому я и говорю – причешись.

Вонзая острые зубья расчески в спутанные пряди, она не забывала исподтишка рассматривать эту ватагу.

Ребята были приблизительно одного с ней возраста, одеты под байкеров, но поди сейчас разберись – кто есть кто. Группировки в их городе росли как грибы после дождя.

Из всей толпы выделялся лишь тот, что проявил к ней участие. Одет гораздо круче остальных, он и по возрасту был старше. Присев на ее любимый пенек, он вполголоса что-то втолковывал ребятам. Те молча слушали, время от времени в знак согласия кивая головами. Лишь Серый иногда презрительно кривил губы, но упорно хранил молчание.

– В общем, вы меня поняли… – закончил он, вставая и направляясь в ее сторону. – Ну как дела? Причесалась?

– Да, – протянула она ему расческу, – спасибо…

– Давай присядем, – полуобняв ее за плечи, предложил он, – разговор есть.

Она молча подчинилась.

– Меня зовут Григорием, но для друзей я просто Гриня, – протянул он ей раскрытую ладонь. – Надеюсь, мы станем друзьями?

– А я Лика, – с улыбкой пожала она ему руку. – Папа звал меня Ликой. Я не против, если и ты будешь так называть меня.

– Вот и отлично. А где отец-то?

– Умер. Пять лет назад, – ни с того ни с сего в горле встал противный комок. – С матерью жила и отчимом…

– Жила? А сейчас где? Здесь, что ли? – Он кивнул в сторону ее шалаша.

– Лучше здесь, чем… – Две слезинки все же просочились сквозь ресницы и покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки.

– Ну-ну, перестань, – похлопал ее по плечу Григорий. – Вечная проблема отцов и детей. Все утрясется. Не переживай. Мать небось уже в милицию заявила, разыскивая тебя.

– Ага, – хмыкнула Лика, – заявила… Она теперь недели три в запое будет. Нужна я ей…

– А отчим? – осторожно продолжал расспрашивать новый знакомый. – Он что?..

– Отчим получил сегодня бутылкой по голове. Когда я уходила, то в луже валялся.

– Дела… – присвистнул Гриня. – А ты, часом, не убила его?

– Нет. Он меня обматерил, когда я уходила.

– А за что же ты его так? – хитро прищурился Григорий. – Чего не поделили-то?