– Хочу это, – пробормотала я и, поставив смарт на громкую связь, снова взялась аккуратно тянуть за бегунок на молнии.

– Что значит «хочу», Кать! Как ребёнок, честное слово! Вот же настырная! Ты даже Михаила своего с его опозданием переплюнула!

– Не ворчи, пожалуйста, тебе не идёт. К тому же снять его уже не получится, легче застегнуть до конца. Миша, значит, уже с вами?

– Угу, минут десять как. Сидит хмурый, как сыч.

– Недоволен, – вздохнула я.

– Ну а кому понравится, Катюш? Давай быстрее, только тебя ждём.

– Прости…

Не зная, куда девать глаза от стыда, я отвела их от сотового и взглянула на письменный стол.

– Эврика! Ручка!

– Чего?! – удивленно воскликнула подруга, – Какая ещё ручка, Кать? Зачем она тебе сейчас? Завещание что ли писать собралась?

– Шариковая, Маш, шариковая! Завещание? Ты о чём?

– Да о том, что Новиков уже на пределе. Ещё чуть-чуть и сделает тебе харакири. – смеясь ответила подруга.

– Не сделает, – усмехнулась я. – Харакири только себе можно сделать, Маш. Ладно, не мешай.

– В любом правиле бывают исключения, – смеясь ответила подруга, – Подожди, а ручка-то тебе зачем?

– Чтобы платье застегнуть, зачем же ещё?

– Не поняла?

– Короче, вставлю её в замочную скважину. Собачку молнии насажу на стержень и плавно опущусь к полу. Всё! В одном фильме видела.

– Ну и затейница ты, как сказала бы моя бабуля, – уже вовсю смеялась Марья, – А если не получится? Платье ведь можешь испортить, Кать.

– Постараюсь, чтобы получилось. Другого выхода—то всё равно нет. Не пойду же я в не застёгнутом платье. Ладно, не мешай. Скоро буду!

– Вот ведь неугомонная! Очень рада, что голос у тебя уже не такой странный, как час назад. Смотри платье не испорти, – смеясь, ответила Машка и отключилась.

Эксперимент с молнией прошёл на ура. Через несколько минут я уже ехала на помолвку подруги в одну из башен Делового Центра.

Опаздываю! Боже мой, опять – двадцать пять!

«Еще немного – и опоздания станут твоей визитной карточкой, Катя! – мысленно укорила я себя.

Появление этой неприятной тенденции совпало с началом учебного года. Новое место учебы, новые лица вокруг, новые впечатления – всё было так непохоже на мою прежнюю жизнь за высокими стенами нашего дома.

Но недавно я поняла, что дело не только в этом. Дело было ещё и в Мише – Михаиле Новикове, в объятья которого я так неуклюже свалилась в начале сентября, спускаясь по лестнице.

Сначала Новиков мне понравился. Уверенность в себе, с которой он умел держаться на людях, подкупала. Авторитарность и покровительственный тон были мне привычны с детства. А эрудированность моего нового знакомого стала для меня приятным бонусом. В начале наших «отношений» все эти качества и помогли нам найти общий язык.

Но постепенно я стала замечать, что настроение Михаила способно меняться, как узоры в калейдоскопе: стремительно и абсолютно непредсказуемо. В обществе однокурсников и преподавателей он продолжал оставаться «айсбергом» – холодным, невозмутимым. И очень рассудительным. А вот наедине со мной стал иногда позволять себе молниеносные вспышки гнева. Редкие, но всё же… Похоже, что внешняя невозмутимость была лишь маской, под которой он скрывал перепады своего настроения, считая их, видимо, чем-то скверным, недопустимым.

И чем дольше мы общались, тем чаще я стала замечать за своим новом приятелем эти эмоциональные качели. Мне даже стало казаться, что в последнее время Михаилу стало сложнее их контролировать. К примеру, сегодня у гардероба он не смог взять под контроль всплеск недовольства и не рассчитал силу, с которой ухватился за моё плечо.