Наконец, Ло надоело самоедство. В дурном настроении он брёл вдоль торговых рядов, надеясь куском сладкого пирога заесть обиду. Однако стоило протянуть руку, чтобы расплатиться, старуха, продававшая пироги, почувствовала неладное. Приветливая, подобострастная улыбка «для покупателей» исчезла, и на её лице отразился ужас.

– Не надо, уважаемый, денег! – залепетала она дребезжащим голосом, готовым перейти в плач.

Долон даже недослушал. Бросил монету старухе под ноги и, схватив кусок, зашагал прочь.

«Скоро все будут знать! – зло подумал он, отрывая зубами тесто, которое теперь казалось безвкусным. – Я же прятал руки!»

Не разбирая дороги, направился обратно в ночлежный дом. На ходу дожевав пирог, он ловко пробирался сквозь толпу, крепко работая локтями. Люди ругались, пытались толкнуть в ответ, но куда им сравниться с ним. Совесть Ло сейчас совершенно не мучила. Если они ненавидели его, то стоило ли ему пытаться быть хорошим и любезным?

Свернув влево, Долон окончательно вышел из себя. Солнце светило в лицо и ослепляло, но всё же, он сразу понял, что в этом ряду продавались в основном товары для женщин. От ярких тряпок, тканей, лент, бус рябило в глазах, а толпы снующих перед лавками девиц и женщин доводили его до исступления своей легкомысленностью, глупостью и жадностью.

Он развернулся и пошёл обратно, чтобы найти другой путь до постоялого двора, однако его поворот оказался слишком внезапным и люди, следовавшие за ним, не успели сориентироваться. Отрок налетел на него.

– Осторожнее, бестолочь! – прорычал Долон и уже поднял руку, чтобы отвесить подзатыльник, потому как малец наступил ему на ногу, однако остановился, уловив на себе взгляд.

– О-ой! – пропищал паренёк испуганным женским голосом. Воришка вцепился в его рубаху и не желал отпускать. По мере того как его глаза поднимались выше, голос становился писклявее, однако цепких лап мальчишка от тела Ло не убирал.

Что это воришка, мужчина вначале даже не сомневался. Кто ещё будет так настойчиво хвататься, однако женский голос, пусть даже низковатый, заставил внимательно приглядеться. А когда отрок поднял голову, и их глаза встретились, Ло убедился, что это не мальчишка.

В простой местной одежде перед ним стояла худенькая, выше среднего роста девица и, от страха хлопая глазами, умудрялась смело его разглядывать. Её дерзкий взгляд выхватывал каждую мелочь, и впервые Ло чувствовал себя так, будто стоял голым.

Девица, сообразив, что никто её пальцем не тронет, осмелела и начала с интересом его разглядывать. Долон нахмурился. А после того как нахалка с благоговением в голосе выпалила, что-то типа «ого», резко развернулся и, прибавляя шаг, постарался скрыться.

Он уже добрался до постоялого двора, а в ушах всё ещё слышалось её восхищение. Взъерошенная нахалка с мальчишеской стрижкой, в серой мышиной одежде своим плотоядным взглядом заставила смутиться его впервые в жизни и повергла в шок.

***

Ошарашенная Тамара смотрела вслед удаляющемуся мужчине.

– Тамаа, ты чего? – девочки подхватили её под руки. – Не отходи далеко. И не плачь, не серди Вапла, мы и так с трудом уговорили его пойти с нами.

– Если он рассердится, заставит пойти обратно, и тебя потом ещё долго никуда не отпустят! – поддакнула Чиа Мауте.

Но Тома их не слушала. Никогда раньше она не могла подумать, что проживёт до двадцати семи лет, а потом узнает, что в душе́ по-прежнему жаждет большой и чистой любви! Скажи ей кто об этом ещё три месяца назад, засмеяла бы.

«Впервые встретила мужчину, внимание которого хотела бы обратить, а он даже не посмотрел на меня! – память услужливо напомнила образ высокого, широкоплечего мачо с проницательными, надменными глазами, брезгливо отвернувшегося от неё. Красивый, сильный, с движениями полными достоинства, как из её мечты. – Всю жизнь о таком мечтала! И вот он явился, а я страшная!»