Ситуация накалилась до предела, когда женщина, ощутив на себе ненавидящий, плотоядный взгляд тапуса, заголосила и напугала спящего на руках малыша. Толпа дрогнула, осуждающе загудела. Прежде чем Томка успела сориентироваться, Хрюш развернулся к толпе и, встав на задние лапы, свирепо рыкнул. Небольшого зазора в наморднике оказалось вполне достаточно, чтобы оглушительным рёвом заставить всех замолчать.

Опустившись на лапы, он окинул зрителей взглядом голодного хищника, выбиравшего жертву, рыкнул и продолжил путь. Теперь в тишине слышались лишь шаги сопровождающих и цоканье внушительных когтей зверя.

Когда террасы закончились, Тома оказались перед внушительными двустворчатыми воротами. Гвозди, державшие железные пластины, были единственным их украшением. Дождавшись, когда одна створка медленно и почти беззвучно отворилась, прошли через проход и вышли в верхний город.

Тамару и Вапла сопровождали шестеро крепких мужчин с дубинами и тесаками, но Томка не верила, что, надумай тапус не подчиниться или сбежать, они смогут остановить его. Да, каждый из них держал в руках по поводку, подстраховывая её, но как показал только что произошедший случай, для Хрюши они не помеха. Оставалось лишь надеяться на благоразумие зверя.

Дорога, мощённая каменными плитами, резко перешла в мостовую, выложенную из разнообразного по цвету и форме камня. Выщербленная и пыльная, она резко контрастировала с той, к которой Тома привыкла в общине.

Выход располагался на холме, поэтому её взору предстал город, раскинувшийся в низине. Возможно, он и не большой, но в темноте неосвещённые окраины сливались с песком пустыни. Прохладный ветер приносил запах костра, еды, животных.

Оглядывая город с вершины, Томка заметила, что в нём преобладают двухэтажные домики, огороженные стенами или заборами. С той стороны, где светила луна, отчётливо проступали силуэты белых башен, воздушными конусами устремлявшиеся в небо, мерцавшее мириадами звёзд. От восторга перехватило дух. Не отрываясь, она смотрела на небосвод, не замечая, что сопровождающие с удивлением поглядывают на неё.

«Эка невидаль?» – читалось в их лицах, но как им объяснить, что такой восхитительной ночи Тамара не видела с детства, когда по всему району вырубили свет, и они с родителями вышли на улицу... Тоскливо вздохнув, она двинулась дальше.

Тревога отступила, снизошло умиротворение. Тома внезапно почувствовала себя хоть и маленькой, незаметной, но частичкой божественного творения. И если кто-то свыше сотворил с ней то, что произошло, значит, так и должно было быть.

Она помнила яркую вспышку молнии над головой и осознавала, что с ней могло случиться тогда. И пусть сейчас она неказистая серая мышка, но при этом здорова, молода, в женском теле. Вот если бы оказалась в теле какой-нибудь скотины… – Томка поёжилась. Всё, что произошло с ней, это милость, потому что закрыть глаза, уснуть вечным сном и больше никогда не увидеть небо – самое страшное, что только может случиться. Потому что это конец пути. Конец всему.

«Что-то на философию потянуло», – улыбнулась Тома и прибавила шаг.

Хрюш довольно фыркнул. Он тоже рад возможности выбраться из каменного хлева.

За воротами верхнего города раскинулся бесконечный песок и мрак. А им предстояло выполнить почти ювелирную работу: в кромешной темноте найти кусты могавы. Как это сделать, Тома понятия не имела. Оставалось надеяться только на сообразительность Хрюша.

Протянув зверю ладонь, на которой сиротливо лежала маленькая чёрная засушенная ягодка, она скомандовала: