Он уж точно знал, о чем говорил. Матвей редко говорил о своем детстве и юности, всегда с явной неохотой вспоминал отца. Лика понимала, что семья Мелеховых вполне даст фору Адамсам, но толком никогда не задумывалась, каково это жить в связанной с криминалом семье… Не так, она не задумывалась на счет чувств Матвея к отцу. По сути он должен его ненавидеть после всех разрушительных поступков, но ведь Павел Мелехов сына любил, пылинки с него сдувал и не сделал ему ничего плохого. Как должен относиться к отцу он, если с моральной стороны и со стороны общества Матвей должен осуждать и ненавидеть, но личные эмоции никто не отменял. Палка о двух концах. Есть мораль и слово «должен», а есть детские воспоминание и давнее восхищением отцом, что превратилось по мере взросления в отвращение. Кстати, о Павле… Взорвать давнего недруга в день его рождения как раз в духе Мелехова-старшего.

На душе стало тревожно. Сама мысль бредовая. Отец Матвея сейчас скрывается заграницей и делает всё, чтобы не отсвечивать. Да и зачем ему убивать её отчима? Напрямую они не конфликтовали. Потопил его Поздняков. В то время Кузнецов находился за границей на реабилитации после операции на сердце и при всем желании вмешаться не мог. Если кому и мстить, то Андрею. Он сделал всё, чтобы по миру пустить бывшего олигарха. На этом фоне особенно странно смотрелись слаженные действия Матвея и Андрея.

— Как думаешь, кто пытался убить папу? — спросила Минаева.

Мелехов вздрогнул и поджал губы. Нехорошее предзнаменование.

— Ты ведь знаешь, кто заказал отчима, да?

Лика задал вопрос и испугалась. Сильно. Сама перспектива подобного развития пугала до мелкой дрожи, прокатившейся волной по телу, ведь если Мелехов-старший действительно причастен к попытке убийства Кузнецова, то это… Она не смогла закончить мысль. Просто не могла.

— Матвей, почему ты молчишь? — Анжела первой не выдержала пресса наступившей тяжелой тишины.

Он не ответил, лишь сосредоточенно следил за дорогой, будто на улице бушевала метель как минимум и видимость была нулевой. Только по сжавшимся желвакам, Лика смогла определить, что её услышали.

— Матвей! — Минаева не выдержала и повысила голос, в котором помимо требования прозвучала созвучная ей зарождающаяся паника. — Да ответь ты хоть что-нибудь!

Все эти загадки плохо влияли на неё ещё когда не было прямой угрозы для жизни. Сейчас же ей требовалась для успокоения хоть какая-то информация, даже банальное «да» или «нет» сошло бы за ответ. Вот только Матвей не спешил с ответом, лишь поморщился словно от зубной ноющей боли.

— Не знаю я, — наконец рыкнул он, — не знаю! Но не исключаю того, что отец замешан в этом деле!

Мелехов коротко выдохнул и ударил со всей силы по рулю правой рукой, отчего сработал клаксон. Редкие гуляющие повернули к ним головы, после чего снова возвращались к своим будничным делам, а в ехавшем автомобиле разыгрывалась драма.

— Матюша, — из горла вырвался то ли хрип, то всхлип. Минаева закрыла глаза и покачала головой расстроенно. Никогда ей не нравилась история Шекспира про Ромео и Джульетту. Она находила нелепой, даже комичной эту историю любви и противостояния семей. И вот она похоже оказалась в похожей ситуации, правда вместо Капулетти и Монтекки русские семьи Мелеховы и Кузнецовы. — Как же так?

Вопрос прозвучал нелепо, даже глупо, но других слов не находилось. Если их подозрения верны, то это значит два исхода — её отчим может пострадать или умереть, или отец Матвея окажется в тюрьме или… мертвым. По-другому этого человека не остановить.