Альберт говорил это медленно, мягко, так, как будто бы действительно пытался меня уговорить. И мне казалось, его больше обижает мое непонимание ситуации. Мне казалось, что он не понимал, почему от такого щедрого предложения я отказывалась.

— Ален, родная моя. — Альберт подался вперед, перехватил двумя руками мою ладонь, в которой я до сих пор зажимала салфетку. — Девочка моя, я же знаю, что тебе сейчас тяжело. Но это не говорит о том, что я скрываюсь и снимаю с себя ответственность за твою жизнь. Если бы я хотел снять ответственность, я бы молча развернулся и ушел. И мне там уже было бы плевать, что ты будешь делать, как ты будешь жить, но мне не плевать. Я определил тебе содержание. Я оставил тебе дом, машину. Видишь, ты мне не безразлична. Ален, так случается, люди перестают любить. Но это не говорит о том, что людям наплевать. Девочка моя, ну, не вредничай.

На глазах стояли звезды.

«Девочка моя, не вредничай. Аленушка».

Альберт использовал все, чем можно было меня зацепить.

Я медленно вытащила ладонь из его рук и сделала несколько шагов назад.

Выпустила из ослабевших пальцев салфетку.

Ноги, казалось, не держали, но я все равно развернулась и медленным шагом пошла к лестнице. Поднялась на второй этаж. Открыла свою гардеробную и с верхней полки стянула белый чемодан с имитацией каретной стяжки. Я складывала туда вещи. Не смотрела даже, как они ложатся. А потом я медленно закрыла чемодан. Перевернула его, вытащила ручку. Вышла с ним из спальни, дошла до лестницы.

Дежавю било по нервам.

Точно так же полгода назад я собирала его вещи…

На этот раз собрала свои.

Альберт по звуку моих шагов понял, что я приближаюсь и вышел из зала.

Застыл у основания лестницы, и когда я спустилась, то просто протянула ему ручку чемодана.

— Что такое? — Нахмурился бывший муж.

Я вытерла слезы, которые бежали по щекам. Шмыгнула носом и произнесла.

— Здесь мои вещи. Трусы, носки, лифчики всякие поношенные.

Брови Альберта взметнулись, а я, пожав плечами, тихо продолжила.

— Ей ведь так нужен был мой муж. Сейчас, видимо, нужен мой дом. И знаешь ей нужен даже мой блог. Но я посчитала, что она такая несчастная женщина, что, скорее всего, трусы с носками и лифчиками мои, ей тоже нужны.

9. Глава 9

— Ты что это? Ты что это творишь, Алёнушка? — Похолодел голос мужа, и я заметила, что лицо у него тут же огрубело. Глаза как лёд. И взгляд острый, словно хорошо заточенный охотничий нож.

— Вот что ты мне предлагаешь, то я тебе и говорю. Забирай трусы, носки и лифчики и езжай дальше свою временную Эллочку охранять. А ко мне не надо соваться. Ты остался для меня бывшим мужем. Если ты сейчас под соусом какой-то мнимой лживой заботы пытаешься продавить меня на гаремное сожительство, то, увы, нет, я себя не на помойке нашла. И цепляться за ноги мужику, который пнул, я не буду.

Я стояла, слезы текли по щекам, но говорила я предельно ровно, так, чтобы до Альберта точно дошло, потому что я не намерена никак принимать всю эту ситуацию.

— Так, я, походу, очень сильно погорячился с тем, что проявил заботу о бывшей жене. Надо-то не заботиться, надо на место ставить. Да место ставить.

— А знаешь что? Для того, чтобы на место ставить, тебе надо обладать чем-то большим, чем мифическое право бывшего мужа влиять на жизнь бывшей жены. Ты теперь на место ставить можешь свою Эллу. И заниматься ее моральным обликом в соцсетях. Но никак не моим.

— То есть ты вот так вот? Я к тебе со всей душой, я к тебе с открытым сердцем, а ты вот так вот мне лифчики-трусы пихаешь, да?

— Ну, хочешь, я могу еще чего-нибудь тебе напихать? — Честно предложила я и поняла, что все, сейчас порог пройден, а слезы прекратились.