— Ну, начнем с того, что твой бложик, который ты так успешно раскручиваешь, он несет очень много, скажем так, недомолвок в отношении меня.

Я развернулась и посмотрела на мужа.

— Я что, когда-то высказывала что-то в отношении своего брака? У меня вообще обезличенный блок. — Тихо произнесла я, не понимаю, к чему вообще вел Альберт. Для чего это дебильное уточнение о том, что мой блог может как-то повлиять на него.

— Начнем с того, что у тебя не обезличенный блог. У тебя чудесные домашние съемки были. Давай вспомним, что было год назад на новогодние праздники, где мы выбирались в студию, и ты снимала контент уже с семьей. Так что не надо мне говорить, что здесь обезличенный блог. И мне вот сейчас не нужно никакое напоминание об этом. Я не знаю, как ты в СМИ еще представишь наш развод.

До меня с какой-то медлительной осознанностью стало доходить, что что-то у Альберта, наверное, случилось очень неприятное или, может быть, важное. И теперь он пытался все это сгладить.

— Ты что? — тихо сказала я, прикусывая нижнюю губу. В ушах шумело. Казалось, как будто бы давление резко подскочило. — Ты что считаешь и боишься, что я начну рассказывать в своем блоге о нашем разводе? Ты что считаешь, что если я это сделаю, социальные сети встанут на мою сторону, а не на твою, что ли? У тебя какой-то контракт подгорает, Альберт?

8. Глава 8

Я обескураженно покачала головой.

— Так, Аленушка, я ничего не считаю. — Взмахнул рукой Альберт и провел кончиками пальцев по своей щетине.— Я просто понимаю прекрасно, как работают СМИ и как можно развернуть всю ситуацию. Поэтому мне важно, чтобы никакого упоминания обо мне не было в твоем блоге, потому что рано или поздно возникнут вопросы.

— Если тебе так важно, чтобы не было никакого упоминания или еще чего-то, я просто снесу все посты, где присутствуешь ты. И все. — Холодно заметила я, ни капельки не соглашаясь на авантюру, которую предлагал Альберт.

— Скажи, в чем проблема продать мне аккаунт?

— Может быть в том, что я не хочу продавать никому свой аккаунт. Может быть дело в том, что последние несколько лет я занималась тем, что работала с публикой. Я училась делать фотографии. Я училась снимать контент. Я не собираюсь три года своей жизни просто взять и свернуть.

Я говорила, а у самой голос дрожал.

— Ален, давай будем взрослыми и рациональными людьми. Твое имя в СМИ. Ты мелькаешь постоянно в лентах новостей. Твои рецепты, твои подготовки к этим дачным сезонам и так далее, это все растаскивается не только в сетях, где ты публикуешься. Это также уходит на смежные сети для бабок и так далее. Поэтому как бы ты ни собиралась там удалять посты или еще что-то, все равно это затрагивает меня.

— А я не пойму, ты что, собираешься в Госдуму баллотироваться? — Фыркнула я, складывая руки на груди, сделала шаг от окна и снова присела на кресло. Альберт резко дёрнулся, и в этот момент кружка, которая стояла на диване, качнулась и с одной стороны плюнула на кожу горячим напитком.

У меня дёрнулся глаз.

— Я же просила… — Тихо произнесла, резко соскакивая и вытаскивая с нижней полки чайного столика сухие салфетки. Промокнула, опять убрала чашку на столик и застыла перед мужем. — Знаешь, даже хорошо, что мы развелись. Мне никто не портит мебель. Мне никто не треплет нервы. Никому не нужно готовить завтраки, ужины. И да, самое важное, в моем доме теперь нет мужицкого духа.

Эта фраза была для Альберта как пощечина.

Он напрягся, кадык дернулся, между бровей залегла морщина.

— Ален, я приехал с тобой не ругаться. Я приехал с тобой говорить и предлагать жить немножко иначе. Меня волнует, что ты стала затворницей. Меня беспокоит твоя жизнь, удаленная от социума. И у меня к тебе как раз есть несколько предложений. Продай мне свой аккаунт и переезжай к нам. Я не чужой тебе человек. Я двадцать пять лет был рядом с тобой. Я двадцать пять лет просыпался и видел тебя на другой стороне кровати. Я за двадцать пять лет успел выучить тебя, узнать. И я прекрасно понимаю, что тебе больно. Давай все пересмотрим. Давай ты переедешь к нам и будем работать над всей этой ситуацией вместе. Ален, я тебя прошу. Я не хочу однажды получить сообщение о том, что так и так ваша жена найдена в доме. Мертвой. Я не хочу однажды проснуться от звонка дочери, от ее крика о том, что у мамы случился сердечный приступ. Не хочешь переезжать к нам, я куплю тебе квартиру на нашем этаже. Чтобы ты постоянно была у меня на глазах. Я тебя прошу, Ален. Двадцать пять лет не вычеркнешь из жизни, как бы ты ни старалась. Это практически целая жизнь чья-то. Двадцать пять лет, ты понимаешь? Это же как взрослый человек. Не надо считать, что я ушел и ушел. Нет. У меня болит сердце за тебя.