А еще была с этим Шаховым неприятная история. 19 августа 1835 года в Петропавловске случился переполох: в Авачинскую губу вошёл 54- пушечный французский фрегат «Venus». Шахов, не зная, в каких отношениях находятся Россия и Франция, не на шутку перепугался.
Вместо того чтобы послать к фрегату шлюпку для выяснения цели прихода незваного гостя, Шахов достал чертежи Рикорда и занялся постройкой временных батарей и приготовил их к действию.
Однако паника оказалась напрасной. Французы прислали с фрегата шлюпку, присланный с корабля офицер представился Шахову и объяснил, что цель прихода фрегата – географические исследования.

Офицеры фрегата попросили разрешение у Шахова поставить в гавани памятный знак в честь Лаперуза, который побывал в Петропавловске, а затем трагически погиб во время последующего плавания.

Шахов сделал жест: взял у французов чертежи памятного знака и заявил, что поставит его сам и за свой счёт. Успокоенные гости, пробыв в Петропавловске семнадцать дней, отправились дальше, а Шахов тут же благополучно забыл об обещании, данном французам, поскольку тратить свои деньги на памятник иностранцу он и не собирался.
Соврал, чтобы хорошо выглядеть перед французскими моряками. Зачем? Наверное, и сам не знал. Рассчитывал, что никто проверять выполнение обещания не станет.
Но сменивший Шахова капитан 2 ранга Николай Васильевич Страннолюбский, узнав об этой истории, подал рапорт по команде, предлагая выполнить обещание, данное французским офицерам.

Дело дошло до царя. Николай I разрешил установить памятный знак по французским чертежам, а деньги взыскать с Шахова. Знак изготовили из дерева, обив его листовым железом. Сделали всё так, как просили французы. А истраченные на это благое дело 192 рубля морское министерство взыскало с Шахова.

Ох, что-то мысли мои убежали, а между тем, пираты сидели передо мной на траве и надо было выяснить, что же произошло с кораблем и где остальные искатели легкой наживы.

-Что замолчал, Зосим, я слушаю, что же случилось дальше.

-А что дальше. Борис нас собрал в трюме, как из Петропавловской гавани вышли, да и предложил - корабль захватить, купца за борт, и жить свободно. Корабли встречные грабить, товары продавать, а как разбогатеем, то идти в Америку и там уж хоть лавку открывай, хоть фабрику. Обчество одобрило, да только те, кто из команды остался против были и побёгли купцу докладать. Пришлось биться. Троих потеряли. Но корабль стал наш. Два года жили - как сыр в масле катались, корабли грабили, да так хитро - прикидывались потерпевшими бедствие, несколько мужиков на палубу разлягутся умирающими, а мы потом как из трюма повыскакиваем и давай крошить всех в подряд! А все главарь наш, Вискарь придумывал, ох и умный же человек...И все бы хорошо, да шторм, будь он не ладен. Корабль тонуть стал. Борис и еще десять человек в большую шлюпку сели, а остальные в две малые. Уж где они теперь, живы, аль нет, того не ведаю. А нас вот на этот остров вынесло...

-М-да..., - меня не покидала мысль, что Борис Вискарь не из этого времени. И видимо в детстве любил книги про пиратов читать.

-Так чего с нами-то будет? - спросил Козлов, косясь на гавайцев.

-Поджарят вас и съедят, - кровожадно сказала я на полном серьезе, - делов-то.

6. Глава 6

Мужики принялись истово креститься, я смотрела на них прищурившись и думала, что с ними действительно делать-то? И что делать нам с Терентьевым? Для начала хорошо бы было выяснить, на большом мы острове или на малом.

Насколько я помнила здесь четыре больших острова и около двадцати малых. Но ни названий, ни расположения этих островов я не знала.