Калей-опу-у-у-пу указал на пиратов, затем на лодку и интенсивно замахал руками, показывая на океан. Я поняла, что он предлагает отправить неудачливых захватчиков подальше от острова.

-Поразительное дружелюбие, их чуть не убили, а они разбойников отпустить хотят, - покачала я головой. - Остается только удивляться, как вам удалось столько времени независимость сохранять.

Опять жестами показала, что хочу поговорить с пиратами. Гаваец кивнул. Все это время остальные мужчины стояли кольцом вокруг нежданных гостей.

Я отдала кружку женщине, улыбнулась и присела на траву, ноги уже не держали. Но вождь, или как он тут у них назывался, не знаю, для меня пусть будет - вождь, сделал отрицательный жест рукой, а из хижины мне уже тащили что-то похожее на кресло.

-Ух ты, прямо трон царский, - села, склонила голову и приложила руку к сердцу в знак благодарности. Потом обратилась к пиратам. - Ну что, поговорим, джентльмены удачи.

Гавайцы похлопав ружьями по плечам разбойников, усадили их передо мной.

-И как это у вас получается, Акулина Савельевна, - проговорил, я бы сказала, с трепетом Дормидонт, - что вас все слушаются. Я ведь про вас когда байки в Ново-Архангельске слушал, так думал - врет народец, заливает, а теперь вижу, что истинную правду говорили, и про то как с медведём танцевали, и как бой калошам дали и как шпиёна англицкого поймали. А как вы шторм-то предвидели, и всем велели сбрую надеть, вами же и придуманную...

Я не перебивала, внимательно смотрела на "свободный людей", пусть проникнутся и поймут, что врать мне не стоит и судьба их может зависеть от меня напрямую, потому как гавайцы явно выказывали мне уважение. Женщины принесли нам с Дормидонтом еще по кружке напитка и фрукты, разложенные на деревянных, длинных тарелках. Из всего разнообразия я опознала ананас и папайю, остальные были мне совершенно незнакомы. Откусив очень сладкий кусочек ананаса, опять обратилась к пиратам.

-Я вас внимательно слушаю. Как звать? - рявкнула на того самого, кто был одет приличнее других.

-Зосим Козлов меня зовут, - насупившись заговорил мужик, - и ты нас жентеленами не ругай. Мы свободный морской народ, и ходили мы под командой Бориса Вискаря...

"Какого Бориса царя? - захлебывалась смехом ехидна. - Бориску, на царство?".

А мне как-то было не до смеха. Уж больно то, как звали капитана пиратов не вязалось со временем, не слышала я здесь таких прозвищ - Вискарь. Дохнуло далекими девяностыми, теми самыми, откуда прибыл и Вася Дизель, ныне генерал Василий Ланевский.

-И как же вы в морской народ попали?

-А так и попали. Каторжане мы все, бесправные людишки, и купил нас за бесценок один купец два годика назад, у которого половина команды слегла с лихоманкой. Набрал из тех, кто с морским ремеслом знаком.

-Как это купил, где? - такого я еще не слышала. Тот купец совсем идиотом был, или бессмертным? Это додуматься надо - взять в команду преступников.

-Известно где, в Петропавловской гавани, - усмехнулся Зосим. - Купец бесшабашный был человек, смелый, но, однако, дурак. Решил сам торговлю вести. Привез в Петропавловск китайские товары, там закупил шкуры и в Америку решил везти. Да не учел, что команда его поляжет.

Я задумалась, вспомнила, как Яков Иванович Шахов, правитель Камчатки, сменивший Голенищева в 1835 году, во время визита в Ново-Архангельск жаловался, что ссыльные декабристы, служившие в солдатах подбивают каторжан на бунт против власти и надо каторжан подальше от них держать. Вообще, Шахов был неприятным человеком, ругал всех предыдущих правителей Камчатки, а сам оставил после себя на Камчатке ненавистную память у всех, кто его знал, своей дуростью, заносчивостью и строптивостью. Такой мог и продать людей, записав их умершими, например, или сбежавшими.