— С чего такая забота?

Хельден едва уловимо пожал широкими плечами.

— Что бы ты ни думала, в каком-то роде ты — одна из нас. Мой отец пришел с Той Стороны, а прабабка Роя была уроженкой Ангдора, на который пала Бездна. А мы своих не бросаем.

— Откуда пришел твой отец? — Почему-то мне захотелось это узнать.

— Соланар. Так назывался его мир. А твой?

— Земля.

— Земля... — задумчиво повторил он. — Не припомню никого оттуда из тех, кого я знаю. Впрочем, не все любят рассказывать о своей родине. Так что скажешь, Ксандра?

Я оглянулась на безмолвно переливающееся над землей темное сияние, тоскливо вздохнула. Снова подумала о том, что и кто меня там ждет, вспомнила о темной пещере и глубокой подземной реке, в которую умудрилась свалиться как раз перед тем, как угодить в портал. Перевела взгляд на Хельдена, спокойно ожидающего моего ответа. Его невероятные глаза мягко светились в лучах яркого летнего солнца.

— Ладно, — сдалась я. — В конце концов, я всегда мечтала о путешествиях в дальние страны. Будем считать, моя мечта сбылась.

* * *

Тела погибших колдунов сожгли в поле за рекой еще засветло, чтобы не привлекать внимания грызолаков и прочей местной нечисти. Пепел развеяли по ветру, а специфический запах устранили при помощи магии — и вскоре ничто уже не напоминало о последнем прощании с Виссой и ее односельчанами. Здесь, в Речавке, как и в двух других селениях изгнанников, умерших, как выяснилось, не было принято хоронить в земле.

— Откопают и сожрут, — лаконично пояснил Эйкхар в ответ на мой вопрос.

Что ж, логично...

Эту ночь охотники решили провести в селении; выдвинуться в путь нам троим предстояло с первыми лучами солнца.

— К вечеру как раз доберемся до Мглистого ущелья, — сказал Хельден, разворачивая передо мной потрепанную карту, и недовольно покосился на Роя. — Там бывает неспокойно — и может стать еще опаснее, если горцы решат нас подстеречь и отомстить за поруганную честь дочери своего кхара4.

— Эй, все было по обоюдному согласию! — обезоруживающе поднял руки тот. — Да и Айла оказалась не таким уж невинным цветочком, между нами говоря...

— Скажешь это ее братьям. Если успеешь, конечно. Серьезно, Рой, обязательно оставлять разбитое девичье сердце в каждой деревне, через которую мы проходим?

— Я не виноват, что родился таким красавчиком, — подмигнул мне любвеобильный охотник. — Думаю, наши приятели-горцы смягчатся, узнав, что мы выполнили их просьбу и перебили чертову кучу мурдисов, которые им так докучали.

— Нам за это заплатили, — хмуро напомнил ему Хельден. — В общем, ближе к Ущелью придется держать ухо востро.

— Как и всегда, дружище. Как и всегда, — хлопнул его по плечу Рой.

Оказалось, охотники прибыли в Пустошь верхом. Я непроизвольно ахнула от восхищения, увидев их коней, мощного вороного с мохнатыми ногами и изящного светло-серого в «яблоках», стоящих на привязи во дворе старосты. Вороного, принадлежащего, разумеется, Хельдену, звали Луцис, а серый жеребец носил незамысловатую кличку Дымок. В схватке с мурдисами они не участвовали, переждав ее под деревом у реки, но, уверена, постоять за себя эти крепкие, явно натренированные животные с невероятно осмысленными взглядами вполне могли.

— Умеешь держаться в седле? — спросил Хельден, застав меня за разглядыванием коней.

— Немного, — кивнула я.

Это было правдой: я любила конные прогулки и одно время занималась верховой ездой под руководством инструктора. До уровня профессионального наездника мне, конечно, далеко, но по крайней мере в седле я не выгляжу скособочившимся мешком с картошкой.