— Теперь мне придется задержаться на работе, а моя жена ненавидит, когда я допоздна работаю, — съязвил я, не сдержавшись.

— Да, как она вообще смеет желать, чтобы ее муж был дома и мог поужинать с ней и детьми, — Оксана не осталась в долгу.

Тут я увидел письмо на краю кровати.

— Что это? — спросил я, увидев нашу фамилию на одном из бланков. Я понял, что прямо сейчас сбывается один из моих страхов. Она разговаривала с адвокатом…

Когда я снова посмотрел на нее, она поймала мой взгляд в зеркале, но в нем я не увидел даже капли волнения.

— Ты хочешь развода? — все же решил уточнить я, едва сумев сложить эти слова в предложение.

— Нет, — отозвалась Оксана, опять не поясняя свой ответ.

— Тогда что это? — повторил вопрос я, поднимая документы повыше, чтобы она не могла их игнорировать.

— Я думала об этом.

— Похоже, ты не только думала об этом. Ты нашла адвоката! — понять, на кого из нас двоих я злился сильнее, было невозможно.

— Я не хотела столкнуться с неожиданностью, — она не пыталась оправдаться, просто озвучивала мысли. Значит, она подозревала, что развода могу захотеть я?

— Ты меня больше не любишь? — я все-таки рискнул задать этот вопрос, так и не будучи уверенным в том, что готов услышать ответ. Оксана даже не поменялась в лице.

— Я никогда этого не говорила, — спокойно ответила она. Правда, признаний в любви я не слышал тоже очень давно... Расшифровать ее ответ не получалось. Она все еще любит меня? Любовь ко мне уже не важна? Она не любит меня, но еще не успела это озвучить?

— Я не хочу развода, — она прервала тишину спустя несколько секунд молчания. — Тебя это злит?

— Мне интересно, что с тобой происходит.

— Со мной? — она рассмеялась, но как-то горько. — Это не только я. Это мы.

— Я работаю изо всех сил, чтобы сделать тебя и детей счастливыми, но тебе, похоже, не угодишь.

— Ну, может, тебе скоро повезет и больше не придется терпеть меня.

— Значит, все-таки бросаешь меня? — я чувствовал, как закипал сильнее из-за ее дурацких игр. Почему нельзя просто сказать, что происходит?

— Я не разведусь с тобой. Во всяком случае, если ты этого не захочешь.

Что это должно было значить?

— Папа, я хочу есть! — из коридора донесся голос Оливии.

— Я иду! — отозвался я, все еще ожидая какого-то объяснения от жены.

— Я их покормлю, — сказала Оксана, тем самым заканчивая наш разговор. — Ты можешь поехать на работу. Уверена, ты хочешь закончить дела.

Ее комментарий про работу и тон, которым она его озвучила, расстроили меня.

— Почему тут всегда я плохой парень? Разве я не обеспечиваю тебе хорошую жизнь? Дети вроде как счастливы. Не то что меня постоянно не бывает рядом...

— Ты не плохой парень, Глеб. Но не обманывай себя, думая, что все твое рабочее время посвящено мне и детям.

— Да блин! — почти взревел я, но меня остановил испуганный голос дочери, стоявшей прямо за дверью:

— Папочка?

— Теперь ты их еще и пугаешь, — заметила Оксана, все также, словно между делом стараясь меня побольнее уколоть. — Все в порядке, милая, я уже иду. Чем ты хочешь перекусить?

Я закрыл лицо ладонями, в очередной раз спрашивая себя, как докатился до такого. Неужели моя жена действительно думала, что я работал не для того, чтобы обеспечить ей комфортную жизнь? Что я не планирую хорошее будущее нашим детям? Я вышел из спальни и заглянул на кухню, стараясь изобразить какое-то подобие улыбки:

— Папе нужно закончить кое-какие дела в офисе, так что увидимся вечером!

— Не уходи, папочка, пожалуйста, — Оливия бросилась ко мне, забыв о клубничном йогурте на столе. Хотя бы мое присутствие в доме еще хоть кого-то радовало. Я поцеловал сначала ее, потом Льва: