Хорошее у калача пальто. Карманы вместительные. Любопытно, что там еще, помимо блокнотиков, пыточного арсенала и самомнения?

— Дыру глазами во мне не провертеть и гневным взором я не испепеляюсь, — заявил он, не отрываясь от дарственной.

— А если поджечь?

— Мне — ничего, вам — гарантированный эшафот.

Вот зануда…

— Госпожа Арденн, вы понимаете, что в кодировке статуса недвижимости обозначают знаки ВД и С?

— Великолепный дом и свободно? Вынеси дверь и смойся?

— Забавно, — скучным голосом произнес Пешта, возвращая мне документ, — пожалуй, вам стоит узнать об этом самостоятельно, если не желаете однажды прогуляться, как любит говорить не только вами обожаемый маджен Холин, за грань.

— Что меня ждет? Не сейчас конкретно, потом, после суда.

Ведьмак приподнял бровь. А и правильно, зачем воздух зря сотрясать, сказал же уже: ему — ничего, мне — эшафот. Я поежилась. В этом лютом средневековье, хоть и значительно сдобренном научно-магическим прогрессом, до сих пор были приняты смертные казни. Благо не публичные. Хотя определенный круг лиц к зрелищам все же допускался. Откуда я это знаю? Не знаю. Лучше бы не знать…

Я сложила дарственную вчетверо и не слишком аккуратно запихала в маленькую сумочку, висящую у меня на запястье. Подобное обращение с документами вызвало на лице ведьмака тень недовольства, но это был мой документ.

Тьма… Ну что за тип? Неудивительно, что меня все время подначивает его из себя вывести.

Приехали.

Комплекс занимал центр Центрального района и кольцом окружал храм Изначального Света. Здание Управления магического надзора, рядом с которым остановился экипаж, подавляло воображение и просто подавляло. Здесь, в тени гигантских колонн, любой выглядел ничтожной букашкой пред карающей дланью неумолимого правосудия. Собственно длань и была основой эмблемы УМН.

В гулком пустом холле тоже стояли колонны. А еще женщина, светна. Высокая чопорная дама средних лет в строгом прямом бордовом платье, что указывало на достаточно высокий в храмовой иерархии ранг, и в ослепительно-белом головном уборе, похожем на головные уборы монахинь — плотный платок и накидка. Бледное лицо светны сливалось с тканью, отчего глаза казались двумя холодными синими прорубями. Рот — алая нитка, а вместо правой брови — линия знаков, вроде тех, что у меня на запястье.

— Это светна Свела Леви́н, она проводит вас к месту освидетельствования и поможет подготовиться к процедуре.

Мне стало слегка не по себе и как-то вдруг перехотелось, чтоб калач меня с этой воблой одну оставлял. Известное зло комфортнее, чем незнакомое добро. Да и какое, если разобраться, надзирающий офицер зло, так, рука судьбы. Скогтил и волочет…

…мгновение невесомости, удар, и невероятная тяжесть давит на грудь… не дышу… темнота, и красные когти выдергивают мою душу из…

Я пришла в себя на жесткой кушетке, а мне в нос совали жутчайшую дрянь. Светна совала. Пешта стоял чуть поодаль с видом опаздывающего человека и, узрев, что я пришла в себя, тут же развернулся и отчалил. Правда, смотрел на меня странно и, сворачивая за колонну, обернулся. Случайно совершенно. Совсем. Абсолютно. Именно так я это расценила.

У меня забрали мои вещи, одежду, белье, и шпильки из волос вынули. Тщательно и скрупулезно ощупали и осмотрели каждый сантиметр тела. Брр… Даже вспоминать об этом не хочу: кушетка у стены и гадкие прохладные пальцы на коже и в таких местах… И все это со скучающим, безразличным видом. После пытки осмотром мне выдали белый балахон. В таком только жертвоприноситься.

Не успела я подленько порадоваться, что не девственница, как в комнату с голыми кафельными стенами и полом, где все это безобразие происходило, вошла еще одна светна, в коричневом. Она привезла нечто, напоминающее узкий хирургический стол с тускло отблескивающей серебристой поверхностью, от которой веяло запредельной жутью.