Отодвинул мое чтение, покосился на банку с конфетами.

— Почему вы? — задала я наиболее цензурный из вертящихся у меня на языке вопросов. — Почему, скажем, не…

— Маджен Холин?

Заметил, паразит, мой невольный румянец и авансы в сторону симпатичного некроманта.

— Думаю, в Управлении полно прочих сотрудников. И да, почему бы и не маджен Холин. — Имя перекатывалось на языке, как леденец, и я едва удержалась, чтобы не причмокнуть.

— Маджен Холин временно привлеченный сотрудник, он, к вашему сведению, не большой любитель живых, и у него, помимо прочих талантов, совершенно особенная специализация.

— Какая?

— Он кукловод. Некромант, который…

— Можете не продолжать.

Кукловодами называли темных, управляющих мертвым воинством.

Сейчас напряженнее всего было на восточной границе Нодштива, в отделившейся от королевства провинции Дейм. Там проживали дальние потомки выродившихся и растерявших свою огненную магию демонов, кочевали не желающие жить под пятой цивилизации орки.

Именно там скрылись от гнева инквизиции уцелевшие представители мятежных темных семей, практикующих запретные ныне темные ритуалы.

Всадники Мора, фанатичные последователи Изначальной Тьмы, Сотворяющей, Триединой: Мать, Начало всего; Посланник, Пастырь живущих, Ее голос, проводник и ключник, стерегущий врата в Чертоги; Ловец душ, Ее крылья, неумолимый Рок, Мор-огневран, собирающий души праведников и нечестивцев.

Мрачноватая вера, не чурающаяся жертвоприношений. А Свет милостив и благостен, и есть Добро.

Стоит ли удивляться начавшимся разногласиям?

Темных в этой части Нодштива всегда было много, и все влиятельные семейства были традиционно посвящены Тьме, поэтому когда религиозные культы принялись делить сферы влияния, инквизиторы в первую очередь взялись за самых упертых. Спустя полвека от семей Драгул, Эйш, Ферка и Крево никого не осталось. Только такие вот занятные типы, вроде моего покойного супруга, и это при условии, что байки Бальцы о его происхождении — правда.

Но и без сгинувших старых семей в Нодлуте полно темных, и некромантов с интересными специализациями в том числе. Правильно, зачем отправлять сражаться живых, если можно приказать мертвым? И кем же надо быть, чтобы одновременно удерживать управление хотя бы сотней поднятых, находясь с ними в подобии астральной сцепки?

Пешта скептически наблюдал, как я пройду путь от мыслей «фу, гадость» до «зато какой красивый» и «хорошие женщины еще и не из таких типов нормальных мужиков делали», и при этом что-то говорил. А что именно, я прослушала, поскольку мысль «зато какой красивый» была мне приятнее всего. А еще руки теплые.

— …и вы бы ознакомились с правилами, госпожа Арденн, во избежание.

— Подозреваю, что после ознакомления как раз сбежать и захочется.

— Не выйдет.

Пешта дернул меня за руку, шлепнул на запястье холодный металлический кругляш. И тут же отпустил, будто ему гадко было меня касаться. А рука у него тоже оказалась теплая. Горячая даже.

Печать на моем запястье сразу растаяла, как кусок масла на сковородке, впиталась под кожу и проступила по верху тремя цепочками знаков, мелких, мельтешащих мошками. У меня к горлу подкатило, когда я попыталась их рассмотреть. Две цепочки плотные, одна едва заметная.

— Вот дер… Это отвратительно, — выдохнула я, стараясь продышаться. Надзоровец с интересом таксидермиста наблюдал за реакцией. — Зачем это?

— Печать ограничения в правах, — ответил он. — А также маяк, чтобы отслеживать ваши перемещения. Третий круг неактивен, так как вы неодаренная. Любой сотрудник надзора или маг достаточной квалификации и уровня допуска при взгляде на печать будет в курсе ваших прегрешений.