Не знаю сколько я так уже сижу. Тут будто время остановилось и так же, как всё прочее, покрывается пылью. В задумчивости сжевала уложенный Бальцей в саквояж бутерброд. Там он был не один, но я решила не шиковать.

Перекусив, встала и подошла к лестнице. Ступеньки высокие, будет сложно, но это дело привычки. Зато перила (или перило, потому что одно?) широкое и гладкое, хоть лежи на нем. Только протереть. Тут вообще все стоит протереть.

Я начала с глаз. Что вы, какие слезы? Это исключительно от пылищи. И в носу хлюпает по той же причине, а еще от сырости. Холодно тут ужасно. На улице и то теплее.

Удивительно, но на втором этаже оказалось почти чисто. И светло. Ставень на окне уже не было, день в разгаре. Поднятые моим появлением пылинки поблескивали в воздухе. На площадку перед лестницей выходило три двери. Две были открыты, наверное, Лайэнц постарался. Запертую третью я попинала и подергала скорее для проформы. Раз худощавый, но сильный, как любой представитель вампирьей расы, Феррато не открыл, то я и подавно не смогу.

Из доступного обозрению мне досталась вполне достойная спальня с кроватью в центре почти под самым окном и комната чуть поменьше, где располагался стол и угол для приготовления еды с плитой и шкафчиками. Ванной и прочих удобств я не нашла. Либо они за той запертой дверью, либо внизу, что будет совсем-совсем некстати. И, кажется, совсем-совсем скоро.

Всякая нужда благотворно действует на сообразительность. Я и сообразила, что открывайся дверь, как все порядочные двери — наружу, она перегородила бы спуск. А внутрь… Вдруг там места мало и так пространство сэкономили? Открывалось на манер ширмы, уходя в паз в стене.

С экономией я угадала. Большую часть места занимала фаянсовая ванная, короткая, сесть в такой можно, только ноги поджав. Был и умывальник, в зеркало над которым я сейчас на себя смотрела, а прочее — позади меня. Очень тесно, но зато ходить не надо — и все нужное под рукой. Я крутнула позеленевшую медную ручку, полюбовалась на струйку воды и взгрустнула. Стирать в таких условиях — то еще удовольствие.

Внизу зашумели. Сначала стучали, потом звякнуло. Терпения у визитера было не занимать. Спуск вниз занял больше времени, чем подъем, да и я не торопилась — лестница незнакомая, трость новая, гостей я вообще не звала.

Гость, вернее, гостья, старательно не обращая внимания на бардак, дожидалась меня у стола-прилавка. Источник звона — стряхнувший часть пыли колокольчик на ножке — пустил мне в глаз блик с золотистого бочка, и я нечаянно поморщилась.

— Э-э-э, — неуверенно протянула коренастая женщина с простоватым лицом, приняв мою мину на свой счет, и даже почти не ошиблась. — А я соседка ваша, Трушка Норкинс. Прачечная у нас с господином Норкинсом.

Как говорится, просите и дано. Или тут место такое волшебное? Может еще чего пожелать? Луну с неба? Крылья? Денежный дождик? И прислушалась.

Армагеддона не случилось, за спиной ничего не затрепетало, а дождь пошел. Обычный, конечно же. Шуршит по крыльцу. Сыростью весенней тянет и свежестью, что в этом пыльном царстве совсем не лишнее. Прозорливая госпожа Норкинс не стала дверь до конца прикрывать. Чтоб бежать в случае чего удобно было или чтоб не спотыкаться впотьмах и пылью не дышать?

Я представилась тоже и поинтересовалась целью визита. А сама продолжала прислушиваться — вдруг да звякнет? Но с моим везением скорее луна рухнет, чем монетка.

— Если вы сильно против и вам мешает, мы уберем, но если нет, можем и доплатить.

— Что уберете?

— Так прачечная. Печатями хоть и быстро сушить, но не то совсем. А у вас задний двор светлый, солнце почти весь день, сохнет быстро. Мы там полог от дождя натянули и согревающий. Тут же не жил никто долго…