Чтобы не забыть себя. Чтобы вспомнить себя. Чтобы снова быть живой.

7. Часть 2. Великое переселение. Глава 1

Мы поедем, мы помчимся…
Главное, чтобы оленей на пути было не очень много.

Глава 1

Возможно, меня разбудил звук. Странный. Сухой щелчок или хруст…

— Меня… меня з-с-совут Ма-малена Арденн, м-мне двадцать четы… четыре, я… Я вдова.

Восстановив дыхание, подождала, пока утихнет жжение в груди, перед глазами прояснится... И поняла, что в комнате кто-то был. Не «есть», именно «был». Словно животное, знающее каждый миллиметр своего логова, каждый запах… Запах.

Я вскочила. Рука, не найдя трость на привычном месте у изголовья, провалилась, и я всем весом встала на треклятую ногу, которая, конечно же, не захотела меня держать.

Обломки трости нашлись тут же. Часть лежала у моего носа, а часть под кроватью, будто кто-то торопливо пытался спрятать следы вандализма. Из-под пола тянуло подвальной сыростью и почему-то свечным воском. Этот терпкий, сладковато медовый флер вызвал странную реакцию — руки покрылись трусливыми мурашками. А может дело было в едва заметных отпечатках ботинок на полу. Один я, падая, смазала рукой…

И почувствовала взгляд. Дежавю какое-то. На кривом ставне сидел ворон с перекошенным крылом. Смотрел укоризненно. Невероятный бред — рассмотреть выражение вороньих глаз на расстоянии полутора метров сквозь стекло. Птиц нахохлился, потом вытянул шею, каркнул — я видела, как приоткрылся светлый по краю клюв — и черной тряпкой сиганул прочь.

Дверь открылась. Я так и замерла — в странной позе на полу. Бальца, видимо, была женщина с богатым опытом, раз вид принюхивающейся к паркету хозяйки ее не смутил. А вот юноша-вампир смутился, вспыхнул ярким румянцем на бледном лице и поспешно спрятался поглубже в коридор.

Орчанка помогла встать. Но. Она никогда прежде не приходила меня будить, я всегда просыпалась сама, сама одевалась и выходила к завтраку. Что произошло?

— Экипаж прибыл.

Ясно, а у меня ни вещей в чемоданах, ни трости. И нога болит.

— Иди, я… сейчас.

Посидела, задрав сорочку и любуюсь на сбитые коленки на двух совершенно одинаковых ногах. Никаких внешних следов того, что увечная левая чем-то отличается от правой. Разве что синяк на ней больше будет, судя по расплывающемуся красному пятну.

Встала, оделась. Сама. Зря, потому что снова пришлось присесть у шкафа на банкетке и перевести дух. Чулки, подвязки, белье, нижняя рубашка, нижняя юбка, корсет… К демонам бы корсет, но с ним теплее. Платье — длинные рукава, высокий воротник-стойка. Черное.

У меня в шкафу необычайно много черных и прочих темных платьев, и одно — красное. Очень красивое, с открытыми плечами, бисерной вышивкой по лифу и краю верхней юбки, которая на свету отливает огнем. Тоже подарок. И тоже от матушки Огаста. Такое же непрактичное, как лавка в городе. Есть, и ладно.

Ношеные платья приставов не заинтересовали, а за красное я слегка беспокоилась. Нужно обязательно забрать с собой это единственное яркое пятно в моей теперешней жизни, пусть и надеть я его по причине траура не могу.

Снова пришла Бальца. Бесцеремонно отодвинула мои коленки, извлекла из недосягаемых недр шкафа огромный чемодан, больше похожий на гроб, и поймав направление моего взгляда, первым делом уложила красное. Когда последний яркий сполох скрылся под практичным черным, коричневым и прочим обыденным, я оставила место погребения, облачилась в притащенные экономкой ботинки и пальто, прихватила шляпку с ненавистной вуалью и вышла.

Я опять все пропустила? Кабинет Огаста за утро успел переехать вниз? Все ценные вещи, включая массивную тяжелую мебель, громоздились угловатой грудой рядом с выходом. Я остановилась у камина и как раз присматривалась к стойке с коллекцией тростей. Пыталась понять, стоят ли на них уже учетные печати и можно ли одну умыкнуть?