– Но поддаваться на подобные вызывающие вещи – порок, который не ведом джентльменам! А вы, как недавно утверждали, никто иной, как джентльмен. А не для всех ли аристократов был издан закон, стыдящий всякое порочное влечение, тем более – к посторонним мужчине или женщине? Побойтесь, вы же не животное, милорд. Даже к собственной супруге нельзя испытывать страсти! Кажется, именно ваша партия, в которой вы же и состоите, Итан, искренне верит, что благородные леди и джентльмены должны быть выше низменных пороков и иметь близость исключительно с целью продолжения рода. Скажите, сейчас, когда я расстегиваю рубашку, – показательно расстегнула она верхнюю пуговку на высоком воротнике кружевной рубашки, задала Джулия вопрос совершенно будничным, даже скучающим тоном. – Сейчас вы желаете взять меня в жены для продолжения рода? Судя по вашему взгляду и цвету лица – просто жаждете, – закончила она свою речь, расстегнув еще одну, открыв ямку между ключиц. – Или же, вы признаете, что просто человек, со своими чувствами и страстями, присущими всем сословиям, включая титулованных аристократов?

В коридоре послышалась возня, и невнятный вопрос «у кого есть нюхательные соли»: какой-то пассажирке стало дурно.

– Вы меня намеренно провоцируете. Для таких вещей и были придуманы правила приличия. Чтобы не возбуждать в мужчинах пороки, женщина обязана следовать правилам и всячески скрывать все, чем одарила ее природа. Она должна быть скромной, порядочной… – распалялся Грант, но был перебит возмутительным образом:

– Знаете, лорд, у вас потрясающие ягодицы. Я бы сказала, возмутительно вызывающие. Я прямо чувствую, как во мне просыпаются пороки, стоит только вспомнить вас… в профиль, – заставив мужчину подавиться воздухом и закашляться, произнесла Джулия и соблазнительно прикусила губу. – Вам не стыдно ходить в своих брюках и соблазнять женщин подобными формами? Сразу столько неприличных мыслей, чтобы можно было сделать…

– Леди Питерс! – просипел Грант, смотря на нее, как на клятвопреступницу. Женщина издевательски засмеялась, но после посмотрела серьезно.

– Итак, что мы имеем, сэр? А именно – двойные стандарты. Мужчины подвержены порокам, хотя законом это запрещается в равной степени, но провоцируют тут только женщины. Вы не видите в этом некой… несправедливости? По-вашему, женщины – не люди? Мне казалось, что даже современная медицина доказала, что у женщин, как и у мужчин, большая часть органов одинакова, кровь того же красного цвета. Мы, Ваша Светлость, дышим, видим, чувствуем запахи, вкусы и прикосновения. Мы грустим, радуемся, смеемся и плачем, что доказывает, что мы не обделены ментальными чувствами. А еще мы болеем, сэр, чувствуем боль, – подалась она вперед. – И страдаем в угоду удобства мужчин, чтобы вас «не провоцировать», – почти прошипела Джулия. – Скажите, сэр, только честно. Насколько, по десятибалльной шкале, вам сейчас невыносимо сидеть в этой духоте в своем костюме всего из трех элементов гардероба?

– Я не понимаю, – нахмурился Грант.

– Полагаю, вам, как минимум, неприятно. А теперь вспомните регламентированный гардероб женщины, – любезно и вежливо попросила Джулия. – Один тугой корсет, который кроме основной боли, еще не позволяет нормально дышать – способен буквально убить в такой духоте. Но к этому прибавьте нижнюю сорочку, многочисленные юбки, чулки и само платье из плотной ткани. Что в итоге мы получим? Вы хоть представляете, как невыносимо носить все это в подобную погоду? Мы только отъехали, а кому-то из нашего вагона уже стало плохо. И, что-то мне подсказывает, та женщина, какого бы возраста ни была – одета по регламенту.