Закатываю глаза. Легонько выталкиваю жену за дверь и от души хлопаю ею.

Потом! Сейчас есть дело поважнее.

– Как ты вообще выжила? – умывшись, открываю дверь.

И интуиция не подводит. Лера стоит в коридоре в ожидании моего появления.

Надувается. Щеки розовеют, и это мило. Засматриваюсь на нее. Красивая девчонка все же. Даже как-то странно, что до сих пор никто к рукам не прибрал.

Встряхиваю головой. Что за бред с утра в голову лезет? Фу, Макс!

Вспоминаю ее бывшего упыря, и настроение портится.

– Вот так и выживаю. То о косяк зацеплюсь, то красивый парень поддержит, – вскидывает руку, кривит пухлые губки.

Не знаю, то ли у нее самоирония на высоте, то ли просто говорит по факту.

– Катастрофа, а не девочка, – встречаемся с ней взглядом, – может, тебя переименовать в Катастрофу, а не в Золушку?

Она несмело улыбается, заправляя волосы за ухо, а меня словно с разбегу в грудь долбят. Дыхание прерывается при виде этой улыбки.

Да мне никто так не улыбался последние годы! Я забыл, что такое искренняя улыбка девушки.

Лера спотыкается о мой внимательный взгляд и закусывает губу. Перестает улыбаться, а я еле держусь, чтобы не потребовать улыбаться так постоянно.

– Я приберу, – тыкает пальчиком мне за спину.

– Да я уже убрал. А то еще чего разнесешь, – не планирую ее обидеть, но по тому, как резко опускаются ее плечи, понимаю, что ляпнул не то, – Лер…

Соображаю, как исправиться, но Лера только поднимает ладонь и мотает головой.

– Не говори лучше ничего, Макс. Я сама все знаю, но ничего поделать с этим не могу. Мне кажется, я если возьму в руки не включенный утюг, он вспыхнет сам по себе.

Хмыкаю. Подхожу к ней, обхватываю запястье.

– Мне кажется, ты утрируешь. Знаешь, думаю, что с этим вполне можно справляться.

Золушка опускает глаза.

– И как же? Я все пробовала уже. – Кажется, еще немного, и она начнет плакать.

Поднимаю ее лицо, всматриваюсь в глаза.

– Нужно просто быть внимательнее. Не торопиться и не подгонять себя. Делать все спокойно.

Лера вздыхает.

– Макс, я все перепробовала. Вот честно. Все способы. Я двигалась, как улитка, перепроверяла по три раза, не поджидает ли меня какая-то опасность. Я даже в интернете читала, может, какая-то есть пилюля…

– Прости? Пилюля? – Мои брови ползут вверх.

Не верю своим ушам.

Лера вспыхивает, как факел. Кривит губы.

– Ну знаешь, новейшие технологии. Мало ли, придумали какое-то лекарство от хронического невезения.

Уголок ее губ дергается. Держится, чтобы не расплакаться или не рассмеяться?

И все же не выдерживает, громко хихикая.

– Блин, да я шучу, Макс, – закатывает глаза и делает шаг назад, – неужели я научилась шутить так, что мне верят?

Мои руки падают, когда приходится отпустить ее запястье. Прежде, чем соображаю, что творю, хватаю ее руку и подтягиваю к себе.

– Прикалываешься, значит, надо мной, – прищуриваюсь и наклоняюсь поближе, – за такие шутки могу и наказать, милая женушка.

Лера в притворном ужасе распахивает глаза, но губы все так же растянуты в улыбке.

– И какое же наказание будет?

– Я что-нибудь придумаю. У меня все прекрасно с фантазией, Золушка.

Наши лица на расстоянии пары сантиметров, и я замечаю, какие красивые глаза у моей ненастоящей жены.

Затыкаю сам себя, чтобы растянуть момент. Мне по кайфу, что она так близко. И растеряна.

Как будто язычок проглотила и не знает, куда смотреть. Только бы не на меня.

– Ты готова к встрече с остальной частью семейки? – переключаюсь.

А то от в башке всякие мыслишки уже появляются. Не к добру.

– А через сколько вообще? – Лера с охотой подхватывает перемену темы.