Мысленно веду отсчет и гадаю, на какой цифре ее инстинкт самосохранения все же сработает. Вот как только это произойдет, тут же переиграю и, так уж и быть, отдам ей право ехать домой первой и без моего сопровождения.

Но счет спокойно перевалил за двадцатку, водитель все еще таращится на нас и не заводит тачку, а незнакомка все так же сидит на месте, словно прибитая гвоздями. Кажется, даже не дышит, точно не моргает, и только стук ее сердца отдается в моих висках совестливым набатом.

— Черт с вами! — Она отмирает, выпрямляется. — Едем! — разрывая наш зрительный контакт, кидает водителю, и тот, будто ожидал лишь этого девчачьего, почти командного оклика, проворачивает ключ в замке зажигания и плавно выруливает с парковки.

Произошедшая с ней метаморфоза повергает меня в легкий ступор. Сознание пытается уловить хоть какое-то разумное объяснение происходящим в башке эмоциональным диспутам нетрезвого разума с совестью.

Вот какое мне дело до этой бесстрашной и безбашенной дурочки, что спокойно прыгает в салон такси, поймав его в полупустой подворотне?! Какого лешего меня волнует, почему она вообще шарашится по улице в столь поздний час?! Ей бы сидеть дома, укутавшись в вязаный плед, и, обхватив тонкими пальчиками большую кружку, совать в нее нос, вдыхая аромат горячего шоколада.

— Бли-и-и-ин! — рычу сквозь стиснутые зубы. Откидываюсь на спинку сиденья и утыкаюсь затылком в подголовник. Прикрываю глаза, провожу ладонью по лицу, желая стереть безумные размышления, ураганом заполняющие мой воспаленный мозг.

Да к черту все! Не маленькая, сама разберётся! Но вот так хочется выпороть ее в назидание — аж ладонь чешется!

Мерное движение автомобиля по пустынным улицам навевает дремоту, организм, и без того расслабленный, впадает в легкий анабиоз. Тело словно свинцом налилось, да и муть в голове затягивает в болото беспамятства.

— Вам выходить, — еле слышно жужжит она над самым ухом; отмахиваюсь, не желая выныривать из томной дремоты. — Вы приехали, — продолжает настырно зудеть и даже рискует толкнуть меня в плечо.

С трудом разлепляю веки, смотрю расфокусированно по сторонам и ничегошеньки не соображаю. Где я, что происходит, и кто эта «божья тваринка» пытающаяся вытолкнуть меня в неизвестность?

— Мужик, выходи, давай! — Грозный бас водителя метким подзатыльником возвращает мне память.

— Ща, — вздыхаю я, собираю силы в кулак и даже шарю рукой в поисках выхода.

Не нахожу, обессиленно опрокидываюсь назад на сиденье и уже собираюсь вновь погрузиться в туман безмятежного сна, когда холодный поток ворвавшегося в салон осеннего ветра пробегает по разомлевшему телу, забираясь под распахнутую куртку и ныряя в ворот тонкого свитера.

— Пойдемте. — Тонкие, словно прутики, ручонки цепляются за мое плечо и с усилием тянут меня наружу. — Я вас до квартиры доведу, — тараторит кроха и продолжает свой нелегкий труд по вытаскиванию моей неподатливой туши из салона.

— Подожди, — торможу очередной ее порыв, лезу в карман за деньгами и, путаясь в купюрах, выуживаю несколько хрустких бумажек. — И за нее тоже, — протягиваю их водителю.

— Ага, — кивает он, быстро пряча деньги в карман.

— Пошли, — все же соглашаюсь на ее помощь, краем сознания понимая, что не доползу самостоятельно даже до двери подъезда. А ночевать на лавочке во дворе ой, как не хочется! — А ты жди, — кидаю водиле и захлопываю дверь.

Пошатываюсь, делаю шаг от машины, а незнакомка ловит меня, подставляя свое хрупкое плечико. Такая маленькая, макушкой недостает мне даже до подмышки, но уверенно закидывает мою тяжелую и безвольную руку себе на плечи. Своей ручкой оплетает мою талию и, сгибаясь, под тяжестью моего тела, словно медсестричка на фронтовом поле, тащит меня к дому. Как могу, стараюсь облегчить ей ношу, но сознание плывет, разум, устало икая, спит, а совесть вообще ушла в дальний угол и носа не кажет.