— Ты в курсе, у нас командировка намечается в «задрыпинск» на полгода? — бесхитростно так интересуется, открывая папку, лежащую на краю его рабочего стола. — В помощь, так сказать, местной полиции. У Перменова в отделе временно недокомплект, и нужен толковый опер.

Да ёж мой зверь! Чувствую, как зубная эмаль идет трещинами от того, с какой силой я сжимаю челюсти. Ментальная медитация уже не спасает, и ругаться от злости хочется очень громко и от души, наплевав на место и окружение.

— Вот подумывал Самсонова туда направить. — Начальник перелистывает страницы какого-то документа и тянется за ручкой. — Но тот, поговаривают, жениться собирается, грех его от молодой жены-то отрывать. А ты у нас холостой, отношениями, вроде, не обременен…

Делаю глубокий вдох. В голове просто дятел долбит — монотонно, но целенаправленно в висок, да так, что глаз начинает дергаться! Нервы ни к черту, и маленькая взбалмошная зараза мне их точно не подлечит! Но ее вредный зад в моем отделе — меньшее из зол, если выбор стоит так кардинально: она под моим началом или я в подчинении у Перменова.

И второй вариант самый худший. Этот гнусный человечишка в свое время, будучи в моем подчинении, немало моей крови попил и нервов мне испортил. Понимаете, что мне светит в обратном случае? Ну уж нет!

— Хорошо! — цежу сквозь зубы.

Начальник, вопросительно изогнув брови, смотрит на меня в ожидании детального ответа. Его рука зависает над документами в папке, а меня корежит от осознания того, что я сейчас собственноручно подписываю себе приговор.

— Жду вашу дочь в понедельник утром у себя в кабинете. — Отталкиваясь ладонями от края стола, отодвигаю стул и встаю, не дожидаясь разрешения. — И без опозданий!

— Вот не сомневался я в твоей разумности, Майоров! — Начальник откладывает пишущий предмет в сторону и закрывает папку. — Свободен! — добавляет с победоносной улыбкой на губах и, словно забыв о моем существовании, тут же погружается в свои дела.

Выхожу за дверь и еле сдерживаюсь: хочется шарахнуть ею от души — громко и со смаком, вложив всю «радость» от предстоящей роли няньки для мелкой заразы.

— Все в порядке? — чуть слышно пробивается сквозь гул в ушах взволнованный женский голос.

— Да! — кидаю я в ответ так резко, что Ляна вздрагивает и смотрит на меня слегка испуганно. — Извини, — выдыхаю, проводя ладонью по лицу в надежде стереть накопившееся напряжение, как прилипшую дорожную пыль.

— Я могу чем-то помочь? —взволнованно интересуется она, словно и впрямь переживает за меня, как за родного мужа.

— Как-нибудь в другой раз, — уклончиво отмахиваюсь от столь странной заботы, растягивая губы в подобии улыбки. — Пока! — прощаюсь и покидаю приемную.

Твёрдыми шагами сокращаю расстояние до своего кабинета, набирая по пути номер Синицы. О странном поступке Ляны стараюсь не думать, но мысли все же вертятся вокруг этой статусной девушки. А она ничего такая — хорошенькая, к тому же, кажется, без обременений в виде неудачных прошлых отношений, детей и прочих «хвостов». Может, стоит завести с ней серьезные отношения, замуж, там, позвать? Додумать не успеваю, из телефонного динамика в ухо врывается громкое дружеское:

— Передумал?

— А, вы еще не уехали?

— Да нет пока. Уламываем Волкова на кафе, а он ломается, как сдобный пряник в горячем чае. Домой к жене рвется.

Я поморщился от предстоящей перспективы сидеть в душном помещении общепита с кучей народу и замученными официантами. Хочется посидеть в чисто мужской компании, поговорить за жизнь, пожрать нормально…