Больше задевает другое: моё честолюбие царапает незримый штамп, поставленный им мне прямо на лоб: «бездарная протеже».

— Ну что, Анастасия… — Майоров произносит мое имя, чеканя каждую букву, затем подходит к столу, который я нахально «приватизировала», упирается ладонями в его край и чуть наклоняется вперед. Расстояние между нами моментально сокращается до критического. Глаза в глаза. В моих ушах — легкий шум от бури резонансных эмоций, а в легкие пробирается аромат его парфюма, сбивая дыхание и учащая сердцебиение. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не поддаться панике, в лучшем случае — сиюминутной слабости, и...

— Давай договоримся сразу. — Уверенность в его голосе возвращает поток моих мыслей в нужное русло. — Ведешь себя тихо, никуда не лезешь, под ногами не путаешься, никому не мешаешь. А лучше сразу переходи в отдел к Волкову, все проще будет.

В глазах — строгость и предупреждение, чтобы даже не думала перечить.

Чертенок, дремавший до этого момента где-то глубоко в моем сознании, взбудораживается, воодушевлённый столь пламенной речью, и с язвительной ухмылкой тычет своим трезубцем в тихий омут моего благоразумия. Ухмыляется, будоража его. Виток-другой, и разум туманит замутненными водами противоречивости.

А вот фигушки вы угадали, Артем Захарович! Я теперь не только никуда не уйду (хотя на пару секунд и мелькала такая мысль) — я теперь во все ваши дела и нос суну, и хвостиком за вами буду ходить, и даже во сне являться!

А еще… А еще… Еще…

— Артем Захарович, — вкладываю в голос столько приторной лести, что аж зубы сводит и слипается одно место, — а давайте вы будете моим парнем? — произношу, пристально глядя в темноту его негодующих глаз. — На время, — даю поблажку, — пожалуйста…

Минутная пауза. Тягучая тишина, и лишь тяжелое дыхание прожигающего меня свирепым взглядом мужчины закручивает пружину нарастающего напряжения.

— А ты ничего не попутала, девочка?! — цедит он сквозь стиснутые зубы, играя желваками и сжимая ладонями несчастную столешницу до побелевших костяшек.

— Нет, — делаю самостоятельный вывод на свое предложение. — А как же «звездочки»? — тихо-тихо произношу, приподнявшись, упираясь локтями в стол и, почти касаясь губами его гладко выбритой щеки.

Шантаж, да, и меня саму от этого коробит, но коль скоро он и так повесил на меня бирку смазливой и несерьёзной фифы, то я ему и подыграю.

Раз… Два… Три…

Медленно и про себя веду отсчет до взрыва. Огненные всполохи в глубине потемневшего взгляда не сулят мне мирного исхода после такого моего сумасбродного заявления. И я жду, затаив дыхание, слушая стук собственного сердца и все глубже утопая в бездонных омутах красивых глаз.

— Гражданка Пахомова. — Каменное выражение лица и лед в каждом звуке. — Мальчика для дружбы ищите в других заведениях.

— Ой, а здесь нельзя? — перебиваю Майорова, подливая масла в огонь его и без того полыхающей злости.

Знаю, что перегибаю палку, нарываюсь, но остановиться не могу. Даже мой внутренний чертенок опасливо качает головой и, прикрывая свой зад, медленно отступает. Я же, видать, бесстрашная, и чувство самосохранения временно поставлено на паузу. Набираю в легкие воздуха, но сказать очередную колкость не успеваю.

От гнева огнедышащего «дракона» и моего скорого «возгорания» меня спасает телефонный звонок.

— Да! — хватая трубку стационарного аппарата, рявкает Артем, да с такой яростью, что стекла даже в пластиковых стеклопакетах жалобно звенят.

Напряженный, разгневанный, он сжимает кулак так, что слышен хруст несчастного пластика, попавшего в его руку. Четкий профиль, плотно сжатые губы и эта непослушная прядь, выбивающаяся из небрежно-стильно уложенных волос, в которые так и хочется запустить ладони.