И вновь все чем-то заняты, а я — словно запасное, но пока никому не нужное колесо. Спустя полчаса, за которые посетительница успевает вынуть чайной ложечкой мозг не только Тарасу, но и остальным работникам, она наконец-то ставит точку в оформленном документе и покидает кабинет.

— Так, парни, на выезд! — звучит, как сигнал стартового пистолета, распоряжение начальника. И вновь он не обращает на меня никакого внимания и общается только с сорвавшимися со своих мест сотрудниками. Бросая односложные фразы, собирает какие-то папки со стола и уже спешит к выходу, абсолютно забыв обо мне.

— А я? — делаю попытку встать, но стул, словно специально, цепляется за что-то невидимое на полу и тормозит меня.

— А ты... — Капитан останавливается почти у самой двери, разворачивается ко мне и делает шаг в мою сторону. —Ты остаешься в отделе. Никого в кабинет не пускаешь, если звонит телефон — отвечаешь и записываешь всю информацию. Сидишь на месте и не отсвечиваешь, поняла?

Ответа от меня явно не ждут. Бегло окидывая взглядам помещение, Артем — мать его! — Захарович хватает со стеллажа неприметную серую папку и почти швыряет ее на столешницу передо мной.

— Вот! — шлепает по ней широкой ладонью. — Изучай! Читай от корки до корки, а как прочтешь, — кивает в сторону полок, — там еще для тебя есть. Ознакомишься с работой отдела пока в теории, заодно и порядок наведешь.

Он резко разворачивается и уходит, напоследок грохая дверью так, что я испуганно подпрыгиваю на ступе; тот не вовремя отъезжает от стола, и моя несчастная пятая точка приземляется на жесткий пол.

Больно и отчего-то обидно. А еще неудобно выкарабкиваться из-под стола, потому что противный предмет офисной мебели опять своими шаткими колесиками застревает в невесть откуда взявшейся щели в паркете. Пыхчу, корячусь, пытаясь высвободиться из неожиданного «подстольного» плена, и не слышу, как в кабинет кто-то входит.

— Ой! — восклицаю от неожиданности и встречаюсь затылком с твердыми деталями своей «крепости», когда преграда волшебным образом устраняется.

— Помочь? — раздается над головой заботливый мужской голос, и я с недоверием цепляюсь за протянутую широкую ладонь.

— Спасибо, — благодарю спасителя и тут же отдергиваю руку. — Я и сама бы выбралась, просто… — Отряхиваю несуществующие пылинки с брюк, поправляю пиджак и чуть растрепавшуюся прическу. — Карандаш искала. — Вздергиваю подбородок и тянусь к спинке кресла, неосознанно устанавливая его между нами, словно защитный барьер.

— Значит, это ты у нас новенькая. Практикантка.

Вроде бы, обычная фраза, даже не вопрос, а так, констатация факта, но в его голосе и ухмылке будто спрятан недобрый подтекст. И глаза эти серые — холодная сталь — изморозью проникают в кровь, запуская по венам азот. Улыбка ехидного кота, того, который ластится, подставляя пузо, но стоит зазеваться, и ладонь в кровавых царапинах.

По спине пробегают мурашки, и хочется избавиться от непрошеного посетителя.

— А вы, собственно, кто и к кому? — скрещиваю руки на груди, отойдя чуть в сторону, и упираюсь бедрами в край столешницы.

— И отчего такая удача, и не в мой отдел? — продолжает он монолог сам с собой, медленно скользя по моей фигуре цепким взглядом. — Чем Майоров заслужил от Пахомыча такой приятный бонус?

— Я вообще-то не призовой кубок, — изгибаю в недовольстве брови, — а о своем выборе вы лучше уточните у генерал-майора. И если на этом у вас все, покиньте кабинет, мне работать надо.

— А ты забавная! — Его наглая улыбка становится еще шире, в глазах — морозные всполохи циничности. — Меня Артуром зовут, Артур Зацепин. — Он протягивает ладонь в приветственном жесте, а когда я не поддаюсь на это, просто берет меня за запястье, подносит его к губам и вскользь касается поцелуем. Цепенею от неожиданности, затем резко отдергиваю руку и прячу обе за спиной.