От него исходят такие убойные волны харизмы, что я цепенею, как напуганный заяц. Сижу неподвижно, не моргаю и почти не дышу — не от страха, нет, а от чего-то такого, что даже словами невозможно передать. От той силы, опасности и брутальной уверенности, что витают вокруг него, притягивая меня магнитными завихрениями, словно беспомощную металлическую песчинку.

Полумрак окутывает нас плотным коконом, отгораживает от мира, электризуя атмосферу, и я даже как будто слышу треск искорок взрывоопасного напряжения.

Сглатываю подкативший к горлу ком растерянности, сжимаю пальцы на ручке дверцы, но более пошевелиться просто не могу. Слова застревают где-то на полпути от мозга до гортани, да и мозг отказывается работать, резко расплываясь в розовый кисель.

Между тем, мой нежданный попутчик медленно, но все же четко, несмотря на свое состояние, и даже практически вежливо просит покинуть салон, уступив ему тачку на правах первого, кто ее занял. Его доводы доносятся до меня, словно сквозь густой утренний туман. Я лишь слышу звуки его голоса — глубокого, чарующего, с легкой хрипотцой и повелительными нотками. Он обволакивает меня бархатной негой, берет в плен и лишает разума. И это только голос! Боже! Разве такие вообще бывают?

«Настя! Настя! Ты совсем не о том думаешь! Выходи из машины и беги! Беги, Настя»! — прорываются сквозь туманную пелену наваждение крики очнувшегося разума.

Трясу головой, прогоняя наваждение, и решаюсь дать отпор в битве за право на данное транспортное средство. Ну, хотя бы по той простой причине, что я девушка. А девушкам положено уступать!

Но нужные слова застревают в горле, и с губ слетает лишь сдавленный всхлип. Я опрометчиво смотрю в его глаза и задыхаюсь от бури эмоций, что пляшет в глубине этих опасных черных омутов. Тону в них и не могу оторваться.

Такое со мной впервые!

Еще ни одна особь мужского пола так на меня не действовала, а уж я-то их на своем пусть еще и достаточно юном веку уже повидала немало. Только в папином РУВД сотрудники как на подбор... ну, за исключением Волкова (как этот соплежуй среди них затесался, мне до сих пор непонятно). Еще и мама преподает в военном вузе. Поэтому я с детства окружена мужественной статью, непоколебимой уверенностью и пленительной харизмой. И к своим двадцати трем годам имею стойкий иммунитет к самцам такого покроя.

Но, видимо, этот точно мутировавший штамм опасного вируса расшатал мою защиту за считанные секунды.

Что там кричит мой ошалелый разум? Бежать? Похоже, придется!

— Вы ехать собираетесь?! — гаркает водитель, окончательно вырывая меня из зоны комфорта.

Ошалело вжимаюсь в дверцу, безуспешно дергая ручку. Гул в голове мешает расслышать происходящее, и только тронувшийся с места автомобиль заставляет меня отдернуть руку от дверцы и прибегнуть к дыхательной гимнастике.

Достаю телефон и быстро строчу Еське сообщение с данными такси, смутно виднеющимися на лобовом стекле. Мой непрошеный попутчик ворочается на сиденье, размещаясь поудобнее, а я, и без того впечатанная в дверь, лишь сажусь к нему спиной и таращусь в боковое окно, невидяще вглядываясь в мелькающий городской пейзаж.

Мужчина медленно проваливается в сон, устроившись так, что его колено постоянно задевает мое бедро, и тепло от этого соприкосновения, даже через слой одежды, волнами прокатывается по моему телу. Дыхание перехватывает. Но страх даже носа не кажет, и чувство в груди такое, словно я сто лет знаю этого человека.

Его еле слышное дыхание и ненавязчивая тишина, плывущая по салону, навевают дремоту, наваливающуюся на меня теплым одеялом. Из последних сил держу свое сознание на пороге между реальностью и сновидениями. Аккуратно, будто шпион на задании, разворачиваюсь и исподлобья украдкой разглядываю такое шикарное тело.