Когда нас было много вокруг него, он выражал уверенность в будущем самым решительным и возвышенным образом; мы же считали, что близится катастрофа. Когда я говорю “мы”, я имею в виду Бертье, герцога Виченцского и несколько генералов, которых Император по вечерам собирал вокруг себя…

…Мы говорили о планах возможных противника. Я сказал, что он будет подниматься вверх по Рейну с большей частью своих сил, перейдет на швейцарскую территорию и переправится через Рейн в Базеле. Мое мнение базировалось на необходимости иметь хороший мост, защищенный ото льда во время зимы. Мост в Базеле вполне подходил для этого. Император спросил:

– А что он сделает потом?

– Он двинется на Париж! – ответил я.

– Это безумный план, – возразил Наполеон.

– Нет, Си, ведь ничего не сможет ему помешать сделать это.

Присутствовавшие молчанием выразили свое согласие с тем, что я сказал. Император же решил добиться одобрения лестью: он повернулся к (дивизионному генералу) Друо и, хлопнув его по плечу, сказал:

– Мне нужна будет сотня вот таких людей!

Друо, человек благородный и благоразумный, ответил на этот комплемент с удивительным тактом и суровостью, предавшей особый вес его словам. Он ответил:

– Нет, Сир, вы ошибаетесь: вам их понадобится сто тысяч»…

По поводу этой выдержки из знаменитых мемуаров маршала Мармона можно сказать, что автор в воспоминаниях, написанных много лет спустя после 1814 года, старается во многом исказить фигуру Наполеона, отбелить и показать себя в гораздо более привлекательном свете, чем это было на самом деле. Да и к тому же большинства персонажей мармоновских мемуаров уже давно не было в живых.

На прикрытие границы Франции от швейцарского города Базеля до города Страсбурга (главного в приграничной Лотарингии) император Наполеон I отрядил немногочисленные войска маршала Виктора (Виктор Клод Перрен), герцога Беллуно. В феврале 1814 года он будет командовать двумя дивизиями Молодой гвардии. Разумеется, что воспрепятствовать переходу союзников через Рейн французы при всем желании не могли. Их заслоны оказывали слабое сопротивление, не ввязывались в затяжные бои и отходили от границы в глубь страны. Но до поры до времени.

Кроме своих полевых войск, маршал Виктор-Перрен мог рассчитывать на местную национальную гвардию и немногочисленные гарнизоны приграничных крепостей на своей территории. Прежде всего, на рейнских берегах и в исторической провинции Шампань.

Сам император Наполеон I имел под своим командованием 120 тысяч полевых войск. Их число было определено в работах русского военного историка генерал-лейтенанта А.И. Михайловского-Данилевского, официального историографа Отечественной войны 1812 года. Но в это число исследователь не включил довольно многочисленные французские войска, находившиеся в Северной Италии и на границе с Испанией, и гарнизоны многочисленных крепостей, «отделявших» Францию на востоке от Европы. Впрочем, известны и другие цифры, порой спорные. То есть эти войска надлежало еще собрать воедино, что в итоге оказалось неразрешенной задачей.

Так, в учебном пособии «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней», изданного в 1886 году под общей редакций генерал-лейтенанта Г.А. Леера, одного из самых известных военных историков старой России, о силах Наполеона на начало 1814 года говорится следующее:

«Ко времени открытия похода, несмотря на ряд энергичных мер к усилению армии, Наполеон располагал не более как 160 000 войска, находившихся большей частью в формировании, в депо.

Силы эти были расположены следующим образом: в Майнце находились остатки нескольких французских корпусов, усиленных 16 000 конскриптов, под начальством генерала Морана; на верхнем Рейне, для обороны Вогезских проходов (Эльзаса), расположен был корпус Виктора 10 000; на среднем Рейне, для обороны долины р. Мозеля и ведущих к ней путей от Рейна, от Кобленца до Ландау, находился 17 000‐ный корпус Мармона; на нижнем Рейне, от Кобленца до Голландии, расположены были остатки корпусов Лористона (около 7000), от Везеля до Кобленца, и Макдональда (до 14 000), от Нимвегена до Везеля.