- Раз она тебе так неприятна, почему не отошлешь куда подальше?

- После сегодняшней ночи обязательно так и сделаю. Я весь день мучаюсь с этой особой, должен же я забрать вознаграждение?

- Это тоже был риторический вопрос? – уже зная ответ, уточнила я.

- Умница! – он обворожительно улыбнулся, а затем вручил мне перо и вырванный из тетради лист пергамента.

Благодарно улыбнулась ему и повернулась к преподавательскому столу. Еще пару минут адепты пересаживались, меняясь парами, только что им даст эта пересадка, я не могла понять. Разве за несколько секунд сможешь понять, кто лучше соображает в этом деле? Или все же тут дело не в знаниях, а в симпатии и каждый подбирал себе пару не на занятие, а для дальнейшего тесного общения?

Думаю, такие мысли у меня вызывает мое общение с Себастианом. Хоть мы и мало знакомы, но благодаря ему я научилась видеть подтекст.

- Так, закончили скачки с места на место! – стоило только услышать этот строгий тон, как все тут же прижали свои мягкие места там, где находились в тот момент. – Переключите все внимание на пергамент у моего стола. Записывайте все полностью, как только я дойду до конца пергамента, сразу сотру написанное и продолжу, так что успевайте!

До чего же у нее противный голос! Даже не сам голос, а этот строгий тон и высокомерное выражение лица. Тут мне стало интересно, есть ли у нее муж? Неужели кто-то такую полюбит?

«Почему я все время думаю не о том?» - одернула себя, когда Себастиан пихнул меня в бок, чтобы начинала записывать.

- Я медленно пишу, поэтому вся надежда на тебя.

Кивнув, принялась быстро записывать то, что уже успела вывести на большом пергаменте линна Бринк.

Ее почерк был настолько правильным, что делать записи не составляло никакого труда, однако оглянувшись, поняла, что далеко не все думают так, как я. У некоторых, даже лбы покрылись испаринами, а кто-то тряс затёкшей от быстрого письма конечностью.

Как только линна Бринк дошла до конца пергамента, мы поняли, что она не шутила по поводу того, что останавливаться не будет. У нас было ровно тридцать секунд на дописку, пока она доковыляла до своего стола, стоящего немного правее от центра аудитории. Взяв в руки графин, она вернулась к пергаменту и быстрым движением руки брызнула всю воду на него. Пергамент внизу был закручен и когда чернила стекали вниз, они скапливались в том месте. Женщина медленно проводила рукой по краю пергамента и вслед за ее движением черная вода застывала. Ледяная полоска, образованная магией профессора Бринк, под тяжестью своего веса свалилась вниз, раскручивая край пергамента, а он, как пружина, завернулся обратно.

По аудитории прошел вздох восхищения, смешавшийся со звуком разбивающегося льда. С невозмутимым лицом, линна Бринк махнула рукой и потоки воздуха понесли ледяные обломки прямо в ведро, возле ее стола.

Разумеется, мы все в какой-то степени можем выделывать что-то вроде этого, но такое четкое применение дара нам не доступно. В первую очередь стихийники идут в академию, чтобы научиться контролировать свою стихию и договариваться с ней. Стихийная магия, живущая внутри нас – нечто живое, являющееся частью организма, но вместе с тем своенравная субстанция. Бывает и так, что за всю жизнь стихию не удается приручить. Такое случается редко и говорит либо о слабости тела и духа стихийника, либо об огромном количестве силы. Если мы не сможем обуздать магическую энергию, то это вызовет конфликт между телом и даром, одно начнет отторгать другое, в итоге это приведет к плачевным последствиям.